— Так значит, наше движение все же сыграло положительную роль? Ведь мы сделали то, что противник не ожидает.
Герхардт сочувственно посмотрел на меня.
— Егор, мы сейчас плетемся как черепахи. Да, мы сделали сюрприз и отправились вглубь территории врага. Но имперская армия может догнать нас в любой момент. Они движутся гораздо быстрее нас.
— Почему же до сих пор не ударила?
— Наверное, их командующий никак не может поверить в реальность нашего движения и считает его отвлекающим маневром.
С этого момента Герхардт брал меня на каждый совет, собираемый Ауредием. Сам Ауредий на них сначала говорил часовую речь о нашей победе, потом пытался переспорить офицеров союзников, убеждая их в необходимости похода на Ротон. Рогнарские офицеры кричали о трусости союзников. Такой перебранкой заканчивался каждый совет, после чего Ауредий отдавал прежние приказы.
— Герхардт, я вовсе не желаю выслушивать трепотню Ауредия. Зачем вы постоянно таскаете меня на этот совет? Даже ваши офицеры заметили, что я всегда оказываюсь вашим вестовым, когда вы едете на совет.
Зачем вы постоянно таскаете меня на этот совет? Даже ваши офицеры заметили, что я всегда оказываюсь вашим вестовым, когда вы едете на совет.
— Так надо, — отрезал Герхардт. — Когда дозреешь, сам поймешь, зачем я это делаю. Но учти, если Ауредий продолжит командование, то мы погибнем.
Я замер с открытым ртом, пораженный внезапной догадкой, и ошеломленно уставился в спину Герхардта. Он ведь хочет, что бы я сместил Ауредия! Я ведь единственный, кто обладает подобной властью! Я ведь даже старше Ауредия по званию! Тот генерал, а я полный генерал! К тому же я член высшего совета. Но ведь при всем при этом у меня все равно нет власти сместить командира, назначенного, пусть и чужим, но монархом! Да и что мне потом делать? Допустим, я смещу его, а дальше? Ведь тогда я должен буду занять его место! Уж лучше Ауредий, чем я! Я же ведь таких дел натворю! Ну нет. Я догнал Герхардта и пристроился рядом с ним. Тот сделал вид, что не заметил моей отлучки.
Совершенно неожиданно слова Герхардта подтвердил один крестьянин, который неожиданно появился около Ауредия. Там как раз собрался очередной военный совет.
— Это, с кем я могу поговорить? — спросил он. — По важному делу.
— Чего тебе? — Ауредий с презрением оглядел грязного крестьянина.
— У меня есть кое-какие сведения, и я готов ими поделиться. Только мне нужны двадцать динаров.
— И ты думаешь, холоп, что я дам тебе столько денег?! — взревел Ауредий. — Тебя всыпят плетей, после чего ты расскажешь все, что хотел и уберешься отсюда.
Я поспешно вышел вперед и вложил в руку крестьянина двадцать динаров. Ауредий осекся и с возмущением уставился на меня.
— Что это за щенок?! Ты куда лезешь?!
Я обернулся и пристально посмотрел на Ауредия. Тот поперхнулся словами и побледнел, со страхом глядя на меня. Потом сообразил, что его испуг слишком заметен и попытался выпрямиться в седле.
Я отвернулся.
— Говори, — потребовал я у крестьянина.
— Большая армия очень быстро прошла вчера через соседнюю деревню и двинулась к Торнейскому перевалу. Я слышал, что там было около пятидесяти тысяч солдат.
— Лжешь!! — завопил Ауредий. — У имперцев в этом районе нет таких сил! Наша разведка перед походом проверила: здесь у них было всего пять тысяч, которые мы разгромили при подходе к Лукерию.
Наверное, этот разгром приснился Ауредию. И насчет того, что не было… да не было, но мы почти неделю проторчали в Лукерии. Если прав Герхардт, а я был склонен ему верить, то совсем недавно эта армия стояла на дороге к Рогнару, загораживая наши возможные пути отхода. Когда их командир получил известие о маршруте нашего движения, то он помчался нам наперерез. Да, тогда он и должен был пройти той дорогой, про которую говорил этот крестьянин.
Поговорив с крестьянином еще, даже я, не очень разбирающийся в тактике человек, понял, почему их командир отказался атаковать нас сейчас. Вокруг было открытое пространство, и мы обязательно заметили бы его армию задолго до ее появления. А у него была, в основном, легкая пехота и он не хотел подставлять ее в поле под удар тяжелой баронской конницы или под пики тяжелой пехоты Китижа, даже имея численное преимущество. Ауредий же продолжал вопить об обмане. Конечно, учитывать то, что крестьянина специально подослали было необходимо, но все же проверить его рассказ следовало. Ауредий же отказался даже послать разведку. После чего приказал выгнать крестьянина.
Я молча протянул руку и посадил крестьянина себе за спину.
После чего приказал выгнать крестьянина.
Я молча протянул руку и посадил крестьянина себе за спину. Потом повернулся и отправился к своему полку.
— Полковник, — закричал Ауредий. — Остановите своего вестового! Что он вообще себе позволяет?
— Кто я такой, что бы запрещать ему что-либо, — зловеще спокойно ответил Герхардт. Его в этот момент никто не понял…
Я ссадил крестьянина как только мы отъехали от ставки. Тот удивленно смотрел на меня и молчал.
— Почему ты решил помочь нам? — спросил я. — До сих пор твои сородичи не особо рвались помогать в войне против Сверкающего.