— Зачем они это делают? — спросил Рон. — Зачем все эти убийства? Ведь крестьяне совершенно не могли сопротивляться! Ну разрушили бы здесь все, но зачем убивать?
Все-таки Рон хоть и не родился в Тевтонии, но помнил их законы: не убивать не носящих оружие. А здесь было именно убийство. Причем не просто убийство, а с каким-то садизмом. Я заглянул за один из обгоревших остовов дома и поспешно выскочил оттуда, с трудом сдерживая позывы к рвоте. Рон посмотрел на меня и решил тоже посмотреть. Я поспешно схватил его за руку.
— Рон, поверь, тебе не хочется этого увидеть.
Рон оглянулся на меня, увидел мой бледный вид и кивнул. Ольга тоже поспешно отошла от разрушенного дома подальше. Она даже не попыталась заглянуть. Иногда нам встречались бредущие среди развалин люди. Мы пытались им помочь, но было такое впечатление, что им все равно. Их уже не интересовало ничто. Наконец нам удалось найти уцелевших жителей деревни, которые в развалинах искали остатки своих вещей и складывали в одну кучу.
— Вы кто такие? — как-то тускло спросил один из людей, останавливая нас.
— Мы бежим от рогнарцев, — поспешно заговорил я. — Надеялись найти здесь кров на ночь и пищу.
— Да… теперь и нам придется искать. — Человек равнодушно отвернулся и пошел снова копаться в вещах.
— Да что же с ними?! — чуть не заплакала Ольга.
— А ты как думаешь? — Я огляделся вокруг. — Ладно, от нашего стояния пользы не будет. Надо помочь.
Некоторое время мы занимались тем, что помогали крестьянам разгребать завалы сгоревших домов, в поисках уцелевших вещей. Даже Ольга не жаловалась, руками оттаскивая сгоревшие балки в стороны, хотя она вряд ли привыкла к такой работе. Иногда из-под руин извлекали полусгоревшие трупы. Сначала мы отворачивались, но через два часа работы привыкли и уже не обращали на них внимания.
— Надо бы похоронить погибших, — несмело предложила Ольга.
— Не надо, девочка, — ответил один из жителей деревни. — Скоро сюда приедут наши они и похоронят. А нам надо уходить.
Я заметил, что все оставшиеся в живых уже собирали свой нехитрый скарб. Дети цеплялись за одежду родителей… если те остались в живых. Таким еще повезло. Я же видел и тех детей разных возрастов, кто просто сидел в стороне, смотря куда вперед и не реагируя на окружающее. Ольга некоторое время наблюдала за ними. Потом подошла к одному мальчишке лет десяти и о чем-то с ним заговорила. Что она там делала и что говорила, я не понял, но вскоре он уже присоединился к общей работе. С неохотой, вяло, но он все же работал. Его примеру последовали остальные дети те, кто постарше. Самых младших, которые еще не могли помочь, Ольга собрала в одном месте, заставив Рона присматривать за ними.
— Я что нянька?! — возмутился Рон.
— Я что нянька?! — возмутился Рон.
Ольга одарила его таким взглядом, что тот мигом проглотил все возражения и что-то бурча себе под нос пристроился рядом с четверкой детей от двух до пяти лет.
Вывозились мы капитально. Теперь уже не только наши одежды, но и мы сами выглядели замарашками. Но это было и к лучшему — кто теперь усомнится в том, что мы беженцы?
К рассвету весь уцелевший нехитрый скарб крестьян был уже уложен. А вскоре прискакал отряд из десяти солдат. Они молча оглядели то, что осталось от деревни.
— Вовремя они прибыли, — процедила Ольга.
— Да даже если бы они прибыли вовремя, чтобы они сделали вдесятером?
— Но неужели они не могли… да нет, скорее всего, не могли. Ведь сейчас Сверкающий собирает все свои силы.
— Тихо! — оборвал я ее. — Пошли к Рону. Сейчас нам лучше быть вместе.
Рона мы нашли быстро. Он посадил всех своих подопечных перед собой и что-то им рассказывал. Одна из девочек, лет четырех не больше, увидев нас, поднялась и приложила пальчик к губам.
— Тише, дядя Лональд лассказывает казку?
Я почувствовал, как против воли мои губы растягиваются в улыбку.
— Вот как? И что еще дядя Рональд делает?
Рон наградил меня хмурым взглядом.
— Только попробуй пошутить по поводу этого дяди, — прошипел он.
Мы с Ольгой переглянулись и расхохотались. Это выглядело довольно неуместно на фоне окружающего пейзажа, но нервное напряжение должно было уйти, а Рон выглядел так забавно.
Дети испуганно прижались к Рону.
— Что здесь происходит? — спросил один из солдат, подъехавший к нам.
— Они смеются на дядей Лональдом, — пискнула все та же девчонка. — Нехолошие!
Это выглядело так забавно, что солдат тоже усмехнулся.
— А где же твой дядя Лональд?
— Не длазнись, — сурово отрезала пигалица. — Вот он дядя. — Девчушка прижалась к Рону. Тот беспомощно посмотрел на меня и покраснел как рак.
Солдат усмехнулся, потом достал из седельной сумки сушеные фрукты и протянул их детям. Те бросились было к ним, но Рон мигом навел порядок, забрал их и поровну поделил между всеми.
— Ого, какой у вас суровый дядя, — усмехнулся солдат отъезжая.
Я заметил, что офицер в это время разговаривает с оставшимися в живых взрослыми. Солдаты же помогали делать носилки для раненных. Вскоре все оставшиеся в живых жители деревни покидали пепелища своих домов под охраной солдат. Мы шли вместе со всеми, посчитав, что это будет для нас лучше всего. Четверо маленьких детей, оставшихся без родителей шли рядом с Роном, отказываясь оставить его хоть на минуту. Рон сначала злился, но потом смирился. Мне же досталась та самая пигалица, что так лихо отбрила солдата. Она представилась как «Локсана» и теперь ехала у меня на загривке.