Эльвинг также заинтересовано посмотрел на меня, ожидая ответа.
— Очень просто. Все в Горогоне полагают, что я сейчас на учениях. К тому же я под своим именем путешествую, а не под чужим.
— Мне казалось, что имя Энинг тебе больше нравится.
— Неверно, Аркадий. Имя Егор мне нравится больше. Просто здесь я более известен как Энинг, вот и приходится носить его.
— Теперь я тебя буду звать только Егор, — усмехнулась Ольга.
— Все это хорошо, но почему такие тайны? Ты так и не ответил на вопрос.
— Потому, что у нашего друга поразительная способность наживать себе врагов, — опять вмешалась Ольга.
— Потому, что у нашего друга поразительная способность наживать себе врагов, — опять вмешалась Ольга. — А на этот раз в его врагах сам король Рогнара вместе со всеми своими подлизами. Я вам по дороге расскажу.
Слегка опередив своих охранников, мы двигались следом за пришедшим подкреплением и телегами с горексами. Ольга ехала рядом с Эльвингом и Аркадием и рассказывала им о моих приключениях, о которых прочитала в записях Угланда (я уже сильно жалел, что уговорил Мервина приписать того в качестве летописца к армии). Все же если бы я знал, чем обернется дело, то никогда не стал бы настаивать на его включении в армию.
Аркадий с Эльвингом выглядели слегка ошарашенными, но гораздо менее удивленными, чем я ожидал.
— За время пути я успел поговорить с Эльвингом о ваших прошлых приключениях, но все же я никак не ожидал подобного.
— Ерунда все это, — хмуро буркнул я. — В основном всю работу выполняли Герхардт, Святополк и Лекор. Я же только идеи подкидывал.
— Идеи тоже дорого стоят. Тем более что, — Аркадий опасливо оглянулся, — на высшем совете сошлись на моей кандидатуре, как на главнокомандующем всеми вооруженными силами. Но об этом пока не стоит говорить.
— Все-таки вас назначили?
— Кажется, ты, Егор, не сильно удивлен?
— Нет. Ратобор однажды намекнул мне, что требуется какой-нибудь независимый от всех кандидат.
— Вот именно, независимый, — буркнул Аркадий. — Там у них кошмар что творится! Тевтоны не доверяют китижанам, те тевтонам. Амстерцы с подозрением косятся на бриттов, а византийцы на всех. Эльфы вообще стараются держаться подальше от людей… прости Эльвинг.
— Ничего. Тем более что это правда. Я старался сделать так, что бы они почаще встречались с людьми, но безуспешно. Многие просто считают, что им незачем общаться с этими лживыми созданиями. Это про людей.
— Да уж, — усмехнулся Аркадий. — С вашим то талантом ничего удивительного нет в том, что вы так относитесь к людям.
— Этот талант стал нашим проклятьем, — буркнул Эльвинг.
— Как и дар моего камня, — тихо сказал я.
— Что? Какой дар, какого камня? — не понял Аркадий.
— Рыцарского камня. Разве тебе ни Деррон, ни Мастер не говорили об этом?
Аркадий замолчал, прислушиваясь к чему-то в себе. Потом нахмурился. Было видно, что он мысленно с кем-то спорит.
— Вот, что. Тут Мастер мне кое-что сказал… Правда я не все понял, но он уверяет, что ты поймешь, поэтому буду просто говорить его словами. — Аркадий опять нахмурился, к чему-то прислушиваясь. — Мастер считает, что лучше, если он поговорит с тобой напрямую и просит меня на время уступить контроль над моим телом. Говорит, что с тобой он это уже проделывал.
— Это точно… не самое приятное воспоминание. Нет, ничего страшного, но ощущения странные.
— Так всегда бывает, — услышал я знакомый голос.
Я резко обернулся. Лицо Аркадия застыло и ничего не выражало. Сам он сидел в седле как палка. Рядом на него изумленно смотрела Ольга. Рон и Эльвинг уже видели как подобное происходит, поэтому выглядели менее удивленными.
— Мастер? — несмело спросил я.
— А ты кого ожидал услышать? Конечно я.
— А ты кого ожидал услышать? Конечно я. Аркадий посчитал, что я прав и согласился на время предоставить мне свое тело.
— И о чем вы хотели со мной поговорить?
— О твоем рыцарском камне. Я так понял, что ты не слишком доволен подарком камня.
— Это не самое лучшее, что он мог дать.
— Ты зря так говоришь. Это самый большой дар, которым может обладать человек — дар понимания другого. Только… знаешь, пора тебе узнать правду. Нет никакого дара камня.
— Что?!! Как нет? Но я же чувствую!
— Егор, нет никакого дара. Камень — это всего лишь инструмент. Можешь назвать его усилитель. Он же ведь не разумный организм и думать не умеет. Вся его суть в том, что он усиливает способности людей. Не намного, но усиливает. При испытании люди подсознательно пытаются чего-то достичь, камень считывает эти желания и усиливает их. Поэтому после них люди становятся выносливей, сильнее. Камень дает эти качества. Вернее не дает, а усиливает то, что уже есть. Видишь ли, все рыцари подсознательно мечтают стать самыми умелыми бойцами, сильными и выносливыми. Но нельзя просто усилить, это происходит за счет чего-то. Чтобы усилить то, что от него хотят люди, камень забирает энергию у организма оттуда, где сами люди считают менее важным. Камень не думает, он идет за пожеланием людей. Беда в том, что сами люди не знают, что важно, а что нет. Поэтому когда говорят, что когда надевают камень, то глупеют — в этом есть доля истины.