При этих словах полковник удивленно раскрыл рот и уставился на меня. Потом, словно сомнамбула, кивнул.
— Хорошо. — Голос повернулся ко мне. — У меня для тебя послание короля. Личное. — Голос достал письмо и протянул мне.
Я удивленно оглядел сложенный лист бумаги. Потом разорвал его и стал читать. Это еще больше удивило полковника, из чего я сделал вывод, что сам он читать не умеет.
Король в своем письме повторял все тот же свой приказ по поводу драконов, только гораздо более вежливо и с элементами просьбы, не скупясь на комплименты. Дочитав до конца, я вернул письмо.
— Каков твой ответ?
— Нет. Я об этом королю сказал еще на том совещании. И если его это утешит, то могу сообщить, что такое же нет услышат от меня и остальные, а вчера я сказал его и Мервину.
Я об этом королю сказал еще на том совещании. И если его это утешит, то могу сообщить, что такое же нет услышат от меня и остальные, а вчера я сказал его и Мервину.
— Я так и думал, что ты откажешь, но король хотел попробовать. — Голос убрал письмо и повернулся к полковнику и писарю. — Вы будете свидетелями того, что здесь сейчас произойдет. Я буду говорить от имени короля. Энинг Сокол, барон Веербаха, рыцарь Ордена и кавалер ордена Чести, — я заметил, как при моем имени расширились глаза у полковника и у писаря, как нервно сглотнул писарь и побледней полковник. — Его Величество Великий Князь Китижа за ратные подвиги во время мятежа награждает тебя Золотой Гривной. — Голос обнажил свой меч и коснулся моего плеча. Потом надел мне на шею золотой плетеный обруч. В этом обруче не было ничего необычного. Обычный, сплетенный из золота обруч, но именно он считался высшей наградой за воинскую доблесть в Китиже. И этот обруч невозможно было купить ни за какие деньги или драгоценные камни. И горе тому, кто осмелится надеть его на себя, не заслужив его. Только сам князь мог наградить им кого-то, но даже он не мог принять здесь единоличного решения. Сначала он обязан услышать мнение минимум троих кавалеров этого ордена. Он должен был описать им, за что собирается наградить кого-то, и только при их единогласном согласии награждал. При этом представить к этой награде мог любой командир подразделения своего солдата. Этот орден был самым демократичным в Китиже и наградить им могли как простого солдата, так и аристократа, поскольку в Китиже считалось, что ратный подвиг одинаков как у простых крестьян, так и у дворян. Так что получить эту награду было действительно очень трудно. Насколько я знал, во всей китижской армии едва наберется десяток кавалеров этого ордена. Как же князю удалось убедить остальных согласиться с этой наградой? Но размышлять у меня времени не было. В этот момент Голос достал нечто, при виде чего полковник нервно схватился за стул.
— Кроме того, Его Величество Отто III производит Энинга Сокола в полные генералы Тевтонской армии. — Голос протянул мне генеральский жезл, украшенный рубинами и сапфирами. Когда я принял жезл и встал с колена, Голос вручил мне приказ, где я должен был поставить подпись, что я и сделал, приложив к нему еще и обруч с рыцарским камнем. После чего Голос поклонился и вышел из палатки.
Когда я повернулся к собеседникам, то обнаружил, что писарь стоит навытяжку, а полковник, копируя стойку писаря, играет желваками.
— Какие будут приказания, господин генерал? — Хмуро спросил полковник, кажется, он уже приготовился к самому худшему.
Я вздохнул.
— Прежде всего, сядьте. Оба. Я хочу сказать, что мое производство в генералы акт чисто политический, который был необходим по некоторым причинам, о которых вы узнаете позже. Поэтому, если вы ожидаете моего приказа, то вот он: продолжайте исполнять свои обязанности и никому! Слышите, никому не говорите вот об этой штуке. — Я покрутил жезлом. — Я буду в вашем полку наравне с остальными баронами, и только мы трое будем знать о том, кто я такой. Хорошо?
— Нет! — отрезал полковник. — Я не могу командовать генералом. Как я могу отдавать вам приказ, зная, кто вы? Вы ведь можете проигнорировать мой приказ, и я ничего не смогу с вами сделать. В этом случае вся дисциплина покатится к чертям.
Вот еще проблема. Полковник, оказался принципиальным.
— Полковник, как вас, кстати зовут?
— Герхардт, барон Анребера.
— Так вот, Герхардт, если я пообещаю выполнять все ваши приказы, вы согласитесь? Конечно, при условии, что они не будут противоречить правилам армии.
Полковник задумался. Потом посмотрел на меня.
— Почему Голос назвал тебя рыцарем Ордена?
— Потому что это так и есть. Я рыцарь Ордена.
Полковник несколько секунд разглядывал меня.
— Хорошо. Я верю вам, хотя и не понимаю, зачем вам это надо.
— Господи, ну не хотите же вы, чтобы я стал командовать? Я же никогда не командовал армией. Я даже при сборе своего отряда допустил множество промахов. К тому же, как я сказал, мое производство дело чисто политическое, а здесь нечем хвалиться.
— А орден? — вдруг спросил Герхардт. — Он тоже дело политическое?
— Об этом лучше спросить у князя. Хотя подозреваю, что он за то дело у Днепра. Мне пришлось поучаствовать в том бою.
— Я слышал о нем. Что ж, надеюсь сегодняшняя наша размолвка всего лишь досадная случайность, милорд.