— Сэр Джеймс, как вы собираетесь вместе с Серокрылкой найти Снорла? — с некоторой робостью спросила Лизет по дороге.
— Я как?никак волшебник и кое?что умею, — ответил Джим. — Прошу прощения, но мне бы не хотелось говорить об этом. — Он оглянулся на темный лес. — К тому же неизвестно, кто нас тут может услышать.
— Да, — согласилась Лизет. — Я понимаю, о чем вы говорите.
— Да, — согласилась Лизет. — Я понимаю, о чем вы говорите. — Она поежилась.
Больше они не проронили ни слова до самого замка. Джим почувствовал легкие угрызения совести из?за того, что не был до конца откровенен с Лизет, но тут же напомнил себе, как часто его слова подвергались превратному толкованию, а то и вовсе искажались до неузнаваемости.
С одной стороны, не было особой необходимости скрывать от других то волшебство, которое он совершал. Но с другой — магия оказывала на мысли и поступки людей особое влияние и в конце концов могла привести к весьма нежелательным последствиям.
Джим вместе со всеми принял участие в вечерней трапезе; дважды навестил Брайена перед тем, как улечься в постель, и оба раза застал его спящим, однако пива в кувшинах на столе заметно поубавилось. Джим сам лег довольно рано, поскольку хотел встать до рассвета. Он завернулся в свой матрас неподалеку от постели Брайена, оставив место на полу для Дэффида, который уступил раненному всю кровать.
Джим и правда проснулся до рассвета. У него уже достаточно развилась способность средневекового человека просыпаться в нужное время. А сегодня ему пришлось подняться достаточно рано, чтобы до рассвета одеться, поесть, взять с собой еды и питья в дорогу и выехать из замка.
Он предпочел бы покинуть замок пешком, но это могло привлечь внимание.
Рыцари никогда не передвигались на своих двоих, если могли совершить тот же путь верхом, — совсем как ковбои в западных прериях, что приучали своих коней стоять «привязанными к земле», когда поводья опускались на землю, — те никогда не ходили там, где могли проехать верхом.
Примерно в полумиле от замка Джим спешился и привязал свою лошадь на длинном поводке к невысокой — всего футов двадцать, — но отвесной скале с небольшой нишей, в которой лошадь могла бы укрыться от хищников. Больше он для нее не мог сделать ничего и потому испытывал угрызения совести, когда брал в конюшне одну из лошадей де Меров вместо своего боевого коня, слишком ценного, чтобы подвергать его такому риску.
Джим похлопал лошадь по шее, как бы извиняясь за то, что оставляет ее одну, затем достал свою еду, флягу с питьем и отнес в сторону. Джим уже знал по опыту, как болезненно переносят лошади его превращение в дракона.
Разумеется, лошадь даже не пытается поразмыслить, как может человек стать драконом. Она видит и знает только одно: откуда ни возьмись, перед самым ее носом вдруг появляется самый натуральный дракон, клыкастый, когтистый, — ну и как тут, спрашивается, не потерять голову от страха?
Скрывшись от лошади за деревьями, Джим положил на землю свои припасы, затем полностью разделся и связал одежду вместе с сапогами в узел. Немного поразмыслив, он сунул туда же и меч в ножнах.
Джим привязал узел с одеждой, едой и оружием к своему поясу и надел его через плечо, застегнув пряжку на самую последнюю дырочку. Затем мысленно написал на внутренней стороне своей лобной кости заклинание:
Я ?> ДРАКОН Как обычно, он не ощутил ничего особенного, только узел с вещами как будто переместился по спине выше, — очевидно, из?за того, что шея стала значительно толще.
Однако, оглядев свои бывшие руки и ноги, Джим обнаружил вместо них передние и очень мощные задние дракона. Кроме того, на спине он почувствовал тяжесть крыльев и могучие мышцы, необходимые для полета. Вещи его теперь, кажется, прочно держались между двумя рядами треугольных гребней, проходящих вдоль спины.
Прежде чем покинуть замок, Джим просунул под дверь Лизет записку. В ней он печатными буквами и самыми простыми словами написал, чтобы Лизет велела Серокрылке показать ему путь к Снорлу; кроме того, Джим сообщил, что полетит, обернувшись драконом.
Он развернул крылья, с удовольствием ощутил силу мощных летательных мышц, подпрыгнул и начал быстро набирать высоту.
Он уже давно усвоил манеру, или скорее даже инстинкт, дракона подниматься по крайней мере футов на тысячу, прежде чем начинать поиски восходящего потока теплого воздуха.
Воспользовавшись таким потоком, он мог безо всяких усилий парить над землей на расправленных неподвижных крыльях. В противном случае, несмотря на массивные летательные мышцы, с таким тяжелым телом было бы очень трудно держаться в воздухе. Джим набрал высоту и огляделся в поисках Серокрылки.
Однако в розоватом, постепенно светлеющем мареве — так выглядел рассвет с этой высоты — он не заметил ничего похожего на сокола.
Было довольно трудно вытягивать шею, чтобы оборачиваться, и Джим от этого отказался. Очертания замка скрылись вдали. Восходящий поток так и не встретился, и Джим инстинктивно начал планировать, приближаясь под малым углом к земле. Он снова энергично заработал крыльями, поднялся еще футов на пятьсот и тут заметил в небе небольшое пятнышко, которое могло быть и Серокрылкой, однако, не найдя восходящего потока, опять начал медленно снижаться.