— Нет, Брайен, так не пойдет. К тому же мы должны держать жидкость в твоем теле, а не выводить ее. А вино — это диуретик.
— Диу… Какие?то магические слова! Я не понимаю, Джеймс…
— Это… Э?э?э… — Джим оглянулся. Лизет стояла и с интересом смотрела на него.
Лизет стояла и с интересом смотрела на него. Да еще и четверо слуг. Надеяться не на что. Слова «мочиться» и «испражняться» для этих людей ничего не значили. — От вина много писают.
— И правда! — с восторгом заметила Лизет. — Теперь я вспомнила: так оно и есть. Но, милорд, ведь писать совсем не вредно, это самое обычное дело. Мне просто тяжело смотреть, как страдает добрый сэр Брайен без вина, которое дало бы ему силу и радость. Может быть, вы позволите ему хотя бы две бутылки в день?
— Нет, — твердо сказал Джим.
Никто не возразил.
Лизет, слуги, Брайен — все были добрыми детьми четырнадцатого столетия.
Джим положил свой матрас на место и вернулся к постели Брайена.
— Рана у тебя неглубокая. Но тебе нужно каждый день менять повязку, а это немного болезненно.
Брайен презрительно скривился.
— Во всяком случае через неделю ты сможешь встать с постели, а через две сесть в седло.
— В седло через две недели! — Возмущение придало сил голосу Брайена. — Я буду на коне через два дня, в крайнем случае — через три!
— Посмотрим, — сказал Джим. — А пока я оставлю тебя с этими слугами; они получили приказ почаще давать тебе пиво. Я хочу, чтобы ты пил его как можно больше. Помни, Брайен, я наделил это пиво целительными чарами. Ты обязательно должен делать все так, как я тебе говорю.
Брайен смирился со своей судьбой.
— Хорошо, Джеймс, — проговорил он едва слышно.
— Я буду часто навещать тебя, — продолжал Джим. — Сейчас мне надо идти с миледи Лизет. Мы еще увидимся сегодня вечером, а потом завтра с утра и так далее. Как только ты действительно сможешь вставать и ходить, я тебе это позволю. Хорошо?
— Хорошего мало, — заметил Брайен. — Но я все сделаю, как ты скажешь.
Джим положил руку на богатырское плечо Брайена:
— Вот и прекрасно! Скоро мы все придем навестить тебя.
Он вышел, и Лизет послушно двинулась следом.
Пока они шли по коридору и спускались по лестнице, Лизет засыпала Джима вопросами о вине и его действии на человеческий организм. Поскольку она говорила об этом предмете с беззастенчивой откровенностью, характерной для всех мужчин и женщин четырнадцатого столетия, Джим чувствовал, что его уши вот?вот вспыхнут ясным пламенем. Наконец ему удалось унять ее, в очередной раз сославшись на тайны магии. Когда они вышли во двор, их там ждали две лошади. И вот они уже скачут легким галопом к лесистым холмам прочь от побережья.
До заката оставалось добрых два часа. «Многовато событий для одного дня»,
— решил Джим. Тут он вспомнил — забыл же потому, что уже привык к средневековому образу жизни, — что этот день, как и все прочие в эпоху свечей (если повезет) и факелов (если не повезет), начался с восходом или немного раньше и закончится почти сразу после заката.
Когда они очутились в тени деревьев, на ветвях которых уже распускались листики, казалось, что день уже кончился; но, поскольку лес был сравнительно редким, Лизет и Джим то и дело выезжали на открытые места, где ярко светило солнце. Наконец они очутились на совершенно пустой поляне.
— Здесь нас и должен был ждать Снорл? — спросил Джим, когда они остановили своих коней.
— Здесь я вас и жду, — послышался хрипловатый голос волка. Оглянувшись, Джим увидел немногим более чем в десяти футах от них лежащего на молодой травке Снорла. Джим готов был поклясться, что секундой раньше волка там не было.
Лизет спешилась, и Джим последовал ее примеру. Она опустила поводья на землю, и конь остался на месте, «привязанным к земле», как говорили ковбои в мире, покинутом Джимом.
Он тоже опустил поводья своего коня — тот же эффект.
Такое поведение для коней четырнадцатого столетия казалось довольно странным; однако, вероятно, причиной тому — тесная дружба Лизет с животными.
Она направилась к Снорлу, а тот немедленно поднялся с земли и пошел к ней, опустив голову, прижав уши и медленно помахивая хвостом, скорее по?волчьи, чем по?собачьи.
Она опустилась на корточки и, наверное, встала бы на колени, если бы не сырая весенняя земля, и почесала у волка за ушами.
— Ты меня искала? — спросил Снорл.
— Нет, милорд маг, — ответила Лизет. Снорл взглянул на Джима, но даже не подумал подойти к нему, чтобы поприветствовать столь же дружелюбно, как Лизет.
— В чем дело, маг? Или сэр Джеймс — так тебя, кажется, зовут?
— Лучше — сэр Джеймс, — ответил Джим. — Я хотел бы воспользоваться твоим знанием местности, где живут полые люди, Чевиот?Хиллз. Люди не осмеливаются туда ходить. А ты, как я понимаю, бываешь там.
— Бываю. — Снорл с шумом захлопнул пасть, затем продолжил:
— Это ведь мои леса, а полые люди живут там только потому, что обычные люди вроде тебя не могут справиться с ними. Я уже говорил, что полым людям не по себе, когда я рядом, даже если я им не угрожаю. Они боятся волков так же, как вы, смертные, боитесь призраков.
— Я не боюсь призраков, Снорл. Но я опасаюсь злых существ, особенно Темных Сил. Я полагаю, ты знаешь о Темных Силах?