Внезапно в туннель ворвалась струя свежего воздуха. Преодолев очередной завал, Кравчук вылез в большой зал, освещенный двумя огромными фонарями под самым потолком на высоте метров пятьдесят. Зал был пуст, но в него выходило около десятка коридоров. Кравчук сразу почуял, что в зале часто кто-то бывает. Именно почуял — пахло здесь живыми существами.
Владимир Петрович стоял в центре зала, прикидывая, в какой туннель сподручнее юркнуть, когда из широкого коридора по правую руку раздался громовой топот. Несколько мгновений спустя оттуда выскочили два краснорожих субъекта. Высотой они были метра по три, уши — высокие, острые, на ногах и на руках — длинные когти, торсы и конечности покрыты шерстью. Морды — наподобие свиных рыл, с выступающими клыками. В руках то ли ведра, то ли кадушки с ручками — величиной с крупную бочку.
Чудовища — иначе их Кравчук окрестить не мог — сразу его заметили. И радостно заржали. А человека охватила оторопь. Слишком мощными выглядели эти твари. Слишком большими. Слишком быстрыми.
Тем не менее после некоторого замешательства Кравчук поднял ружье. Разрывная пуля, убивающая крысу, должна была остановить и этих монстров. Но выстрелить человек не успел. Великан, который был ближе, с немыслимой быстротой метнул свою кадушку, которая накрыла человека.
Кравчук выронил ружье, радуясь, что не успел нажать спусковой крючок. В великанском ведре от взрыва пули его бы просто разорвало на куски. Впрочем, может быть, попасть живым в лапы к этим тварям еще хуже?
А монстр с ревом подбежал, встряхнул бочку, отчего Кравчук несколько раз сильно стукнулся о стенки и отключился.
Когда человек пришел в себя, он обнаружил, что висит вниз головой и его сильно качает.
Когда человек пришел в себя, он обнаружил, что висит вниз головой и его сильно качает. Как оказалось, один из великанов тащил его на плече, ухватив за ногу. Когти больно впились в икру. Монстры спешили куда-то вверх по коридору и довольно порыкивали.
— Спасибо тебе, шарик, — горестно вздохнул Кравчук, начиная подозревать, что Пых-Пух — не что иное, как наркотическая галлюцинация, которая, конечно же, никакого разумного совета дать не могла.
Машина тихо загудела, щелкнула, и Патрикеев с гордым видом открыл дверцу приемной камеры.
— Готово! — объявил он.
Заранее уложенные в камеру двадцать кирпичиков свинца отпивали благородным желтым цветом. По виду они и в самом деле стали золотыми.
Все присутствующие, включая ученых и обслуживающий персонал, застыли в прострации. Ученые — оттого, что получилось. Если бы им удалось превратить не свинец в золото, а золото в свинец, они радовались бы не меньше. Остальных научная ценность открытия мало волновала. На их глазах произошло чудо, дешевый металл превратился в груду сокровищ.
Белоусов на миг забыл о Далиле, о гадком очкарике Патрикееве и подошел к аппарату. Он взял в руку теплый брусок золота. Слиток тянул килограммов на пятнадцать — как и свинцовая болванка, которую опустили в Машину для опыта. Стало быть, всего в Машине — триста килограммов золота. Самой высокой пробы. На слитках не было только штампа.
Даже если по двести рублей за грамм — в Машине лежало металла на шестьдесят миллионов рублей! Два миллиона долларов!
— Эта проклятая Машина окупится за три часа, — прошептал Белоусов. — Тащите еще свинца, ребята! Все, кто здесь есть, — завтра вы будете богатыми людьми! Никто не уйдет обиженным! Каждому выдам по двадцать килограммов чистого золота! Но — не болтать! Кто скажет хоть слово — убью! С такими деньгами не шутят… И то, что получите, продавать сразу не спешите — накроют!
Охранники и грузчики, таскавшие свинец, стояли обалдевшие от счастья — повезло им невиданно. Не обманет ли директор? Но зачем ему обманывать? Скоро у него золота будет столько, что он из него сможет ангар построить…
Далила оставила Патрикеева и нежно взяла Белоусова за руку:
— Пойдем, милый. Нужно кое-что обсудить.
— Пойдем, — согласился Олег Семенович. — Потолковать надо.
Оказавшись в кабинете, он положил руку на кнопку вызова охраны.
— Патрикееву твоему конец пришел, — сообщил он. — Мавр сделал свое дело, мавр может уйти…
Откуда эти слова, Белоусов не знал, но их любил повторять знакомый ему по тюрьме авторитет, и выражение Олегу Семеновичу нравилось. Сейчас оно неожиданно всплыло в памяти.
Белоусов ожидал, что Далила начнет возражать, просить его не трогать очкарика или, по крайней мере, заплачет. Но женщина только усмехнулась.
— Зачем же доверять такое дело охране? — спросила она. — Я сама его убью.
Бонуций и его гости сидели на верхней террасе пирамиды, прикрытой от яркого закатного солнца куполом из темного стекла зеленоватого оттенка. Красный свет закатного солнца подкрашивался зеленью, и по террасе перебегали цветные блики.
Хозяин занял высокое ореховое кресло во главе большого прямоугольного стола. Гости расположились на темных деревянных стульях с высокими спинками: магистр Ульфиус по правую руку от Бонуция, Наташа и Сергей — напротив друг друга, чуть поодаль от хозяйского места.
Гости расположились на темных деревянных стульях с высокими спинками: магистр Ульфиус по правую руку от Бонуция, Наташа и Сергей — напротив друг друга, чуть поодаль от хозяйского места.
Посреди стола возвышался большой хрустальный кувшин с родниковой водой. Свет играл на гранях узорчатого кувшина, окрашивая воду всеми цветами радуги. Кроме кувшина на столе стояло деревянное блюдо с хлебом. Блюдо было светлым — по всей видимости, из липы, с мелкой резьбой по краю.