Сергей замер. Измерения, параллельные миры — со всем этим он мог смириться. Можно попасть в неведомый мир, который и в природе не существует — чего только не случается в воображении… Но та же самая Галактика, родное Солнце в небе, а он в иной звездной системе — это было гораздо интереснее всего, что он видел до сих пор.
— Я так и думал, что тебе понравится, — усмехнулся Ульфиус, глядя на Сергея. — А ты говоришь — космические корабли. Несколько шагов — и мы там, куда не долетит ни один корабль. Правда, эти шаги нужно уметь сделать…
— И это — настоящее Солнце? — переспросил Сергей. — А мы в другой звездной системе?
— Что же вас удивляет, Сергей? — вдруг вступила в разговор Эста. — Я, например, не знала, что в этой плоскости, причем недалеко отсюда, существует обитаемый мир. Но вы-то отсюда родом…
— Нет, нет, меня больше ничто не удивляет! — воскликнул Сергей, увлеченный созерцанием звезды, вокруг которой вращалась планета, на которой стоял его дом. — А с Земли эту звездную систему видно?
— Думаю, невооруженным глазом — нет. Звезды не очень яркие. А в телескоп, наверное, видно, — ответил Ульфиус. — Впрочем, не интересовался. Какая разница?
— Сколько световых лет отсюда до Солнца? — спросил Лунин.
— Думаю, парсеков двадцать, — навскидку ответил Ульфиус, проявляя недюжинные познания в земной астрономии.
— Значит, больше шестидесяти световых лет, — пробормотал Сергей. — Если бы мы могли увеличивать изображение и получать картинку, то увидели бы Землю времен сороковых годов… Война еще не началась или уже идет…
— Вы принимали участие в той войне? — заинтересованно спросила Эста. Видно, войны не могли оставить девушку равнодушной.
— Нет, я тогда еще не родился, — потупившись, ответил Сергей. — Но на той войне воевал мой дед и погиб прадед…
Эста почтительно промолчала, подняв глаза к небу. Неучастие в войне Сергея она никак не прокомментировала. Что ж, молод человек. Это не порок, а недостаток, исчезающий с годами…
— Посмотрели — и в путь, — заключил магистр.
Он взял Сергея за руку, в последний раз поклонился Эсте и шагнул вперед. Несколько шагов — и они оказались в пространстве без света и, как показалось Лунину, без времени. Впрочем, отовсюду здесь раздавался шум. А свет вскоре появился. Он становился все ярче, весомее, обретал плотность и материальность. Постепенно из света стали выступать отдельные предметы. Они оставались на месте, проносились мимо, проявлялись в самых неожиданных местах и быстро таяли. Еще немного — и мир обрел подобие реальности.
Ульфиус и его спутник стояли на самой настоящей земле, реальная трава шуршала под их ногами. Огромный шар солнца то ли вставал из-за горизонта, то ли скатывался в необъятное травяное море. Кругом зелеными волнами неспешно колыхалась степь, но совсем не та, в которую Сергея забросило после битвы. Степь была жаркая, продуваемая теплым сухим ветром. Здесь росла высокая, пахучая трава. На горизонте поднимались островки низких деревьев. А на холмах и в неглубоких овражках, пересекавших степь, словно бы паслись зеленые стада — небольшие, но очень густые заросли мелколиственных кустарников создавали эту иллюзию. Листья шевелились, и казалось, что купы кустов переходят с места на место. Впрочем, возможно, так оно и было — Сергей уже начал привыкать ко всему и не удивился бы, если бы кусты оказались живыми.
— Хорошее место, — довольно улыбнулся Ульфиус. — Благодатная и безопасная страна. И, главное, легкая и светлая…
Будто бы в ответ на эти слова магистра из ближайших зарослей на открытое место вышел высокий человек в темной одежде, с длинным обнаженным мечом.
— Защищайся, чужеземец! — выкрикнул он, принимая боевую стойку.
— Вот тебе и безопасное место! — воскликнул Сергей.
Похоже, предложение незнакомца магистра позабавило. Во всяком случае, он широко улыбнулся, молниеносным движением вынул меч и атаковал неизвестного противника. С звонким лязгом клинки соприкоснулись, разлетелись и вновь сошлись. Сергею оставалось только наблюдать за поединком. А он, похоже, затягивался. Великолепный фехтовальщик, Ульфиус никак не мог взять верх над нескладным на первый взгляд незнакомцем. Напротив, тот напористо теснил магистра, загоняя его в колючий кустарник.
Туннель постоянно менял направление, резко поворачивая едва ли не через каждые тридцать метров. Стены были сырыми, свод — низким. Кое-где свод того и гляди собирался обрушиться, а в некоторых местах дорогу преграждали каменные глыбы, упавшие сверху. Впрочем, пролезть вперед все равно было можно. Одно радовало Кравчука — коридор все время круто шел вверх. С каждым шагом человек приближался к поверхности.
Несколько раз туннель разветвлялся. Каждый раз Владимир Петрович выбирал тот путь, который круче остальных вел вверх.
В какой-то момент скрученный туннель закончился, перешел в длинную просторную галерею. Она вывела в огромный мрачный зал с устремленными в темный сумрак колоннами. Фонарик не мог рассеять тьму над головой. Сводов видно не было.
По залу гуляли сквозняки. На стенах лежал толстый слой слабо светящейся, знакомой уже Кравчуку плесени. Сам не зная зачем, он набил плесенью карман грязных, загаженных, уже начавших рваться во многих местах брюк. На всякий случай, про запас. Тем более что ничего путного в карманах все равно не было. Под толстым слоем плесени угадывались древние письмена. Хотелось бы Кравчуку знать, что они говорят, о чем предупреждают.