Примерно через минуту Сергей опомнился, со стуком сомкнул челюсти и на одном дыхании произнес:
— Вот! Ну и ну! Это что же такое? Э, да вы — иллюзионист! Я не позволю с собой так шутить!
После этой довольно бессвязной тирады Сергей замолчал. Даже если гость и был гипнотизером, то все равно каким-то в высшей степени странным. Эти сапфиры на груди, и меч на поясе… Теперь понятно, почему трупы на пустыре были изуродованы. Меч — не пистолет девятого калибра. Попробуй-ка заколи человека аккуратно…
— Не стоит волноваться, — в уже привычной для Наташи спокойно-величавой манере объявил Ульфиус. — Ничего плохого ни вам, ни вашей подруге я не сделаю. Напротив, постараюсь вас защитить. Это сейчас крайне необходимо.
— Я не понимаю. Что значит «магистр Слова»? — спросил Сергей уже спокойнее. — Филолог, что ли?
Ум у аспиранта был трезвый, аналитический и сейчас вовсю работал над поставленной задачей — понять, что произошло с мальчишкой Устином, кто перед ним и как такое превращение стало возможным. Отвлекаться на эмоции было некогда.
Ульфиус рассмеялся.
— Конечно нет. У вас такие специалисты называются магами. Это не совсем правильно, потому что под магией здесь понимают и различные колдовские и псевдоколдовские спекуляции, но наиболее близко передает смысл.
— У нас? — тут же зацепился за слово Сергей. Утверждение магистра он пока игнорировал. — А сами вы откуда?
— Я же уже говорил — из Авенора, — еще раз повторил Ульфиус, нисколько, впрочем, не раздражаясь.
— Параллельные миры? — спросил Сергей, внутренне удивляясь, насколько мало это его тронуло.
— Нет, — улыбнулся магистр. Он зачем-то пригладил светлую бороду. Вокруг глаз его собрались морщинки. — Мир — один. Королевств под звездами много. И некоторые замкнулись в себе. Ваше — из их числа… Поэтому ты и задаешь такие вопросы, хотя слышал о Белерианде.
— И о Белерианде, и о Нуменоре, и о Земноморье. Только это ведь сказочные страны.
Ульфиус опять улыбнулся. Наташа тихо прокралась в кресло и села, прислушиваясь к разговору мужчин. Хотя сама она была девушкой неглупой, первенство Сергея в интеллектуальных вопросах признавала полностью и считала, что он быстро разберется, что и как. Ей было очень интересно.
— Я пришел в ваше королевство по одному делу, важному только для меня. По дороге встретился с Наташей. Когда увидел, что ей угрожает опасность, конечно же, попытался помочь Теперь мне и самому стало интересно, в чем дело, что скрывают выродки, которые хотели ее убить. А в том, что они хотели ее убить, сомнений нет — я такие вещи чую… Чуть позже я надеюсь точно выяснить причину. Хотя у вас здесь, как мне известно, вообще неспокойно… Но мы должны иметь дело с конкретными врагами в конкретном месте. Если бы ты согласился мне помочь, было бы просто замечательно.
— Да уж, — пробормотал Сергей.
— Да уж, — пробормотал Сергей. — А русский язык откуда знаете? Потому что магистр Слова?
— Можно и так сказать, — спокойно ответил Ульфиус. — Но, вообще-то говоря, русского языка я не знаю. Только буквы и цифры выучил перед тем, как прийти сюда. И русские, и латинские, и арабские. А говорю я словами Истинной речи — ее любое разумное существо поймет, имеющее свой язык, не только человек. Ваш язык, как и любой другой, мне понятен. Кто знает речь Истинную, понимает всех, кто к нему обращается, на каком бы языке обратившийся ни говорил. И сразу отличает ложь от правды. Лживые слова просто не звучат. Будто бы лгущий говорит: сейчас я начну врать. Я по той же причине вам лгать не могу…
Наташа еле удержалась, чтобы не захлопать в ладоши. Такая концепция ей, как настоящему филологу, очень понравилась. Праязык, от которого произошли все языки и который был универсальным средством общения… И Вавилонское столпотворение, случившееся потом… Хотя определенные изъяны в таком подходе, что и говорить, имелись.
— Впрочем, я рассказал уже очень много, но ни слова не упомянул о деле, — вдруг прервал вопросы Сергея Ульфиус. — Чую я, что враги что-то замышляют. И с минуты на минуту нам будет угрожать нешуточная опасность.
Когда наконец улеглась суета, вызванная приездом следователей по поводу найденных на пустыре трупов боевиков, которых Кравчук послал добыть ему журналистку, Владимир Петрович вызвал секретаршу Оленьку и велел ей ни под каким видом никого к нему не пускать. Директор «Барса» достал из бара бутылку «Дербента», налил полстакана коньяку и неспешно его выпил. Закусывать Кравчук не стал — уже года два он безуспешно пытался похудеть и старался есть поменьше. Правда, рано или поздно срывался и начинал объедаться, но попыток тем не менее не оставлял.
Кравчук размышлял над тем, не поторопился ли он убрать свидетеля. Впрочем, Серый утверждал, что ничего не видел. Значит, пользы от него не было никакой — если он говорил правду, конечно. А выдать хозяина, разболтав о том, что по его приказу Костян и Толстый пошли брать журналистку, он мог. И, поскольку дело завершилось совсем не так, как ожидалось, от свидетеля лучше было избавиться. Особенно от такого ненадежного, как психопат Серый.
Кравчуку было жизненно важно узнать, что же все-таки случилось на пустыре? Как получилось, что двух его бойцов, вооруженных и совсем не хлюпиков, кто-то искрошил и не потрудился даже спрятать? Их, наверное, и пытали перед смертью. Что они могли выболтать? Много чего…