— Им нужно драться одной или двумя руками? — спросил Лунин.
Ульфиус улыбнулся.
— Хороший вопрос. Меч тяжелый, и его можно использовать как двуручный. Но, при необходимости, ты можешь драться им одной рукой. Я заметил, что ты достаточно силен, и скопировал для тебя именно это оружие.
Сергей снял с плеча автомат и начал размахивать мечом направо и налево. С непривычки быстро устал.
— Да, учиться тебе придется долго, — с тоской заметил Ульфиус, наблюдая за нерациональными движениями подопечного. — Время дорого. Начинать надо уже сейчас.
— Я одного не понимаю. — Сергей положил меч на землю. — Мне что, придется драться там с меченосцами? Если так, шансов у меня все равно нет. За день или два не научишься тому, чему люди учатся всю жизнь. А если нет — зачем вообще учиться фехтовать?
Ульфиус улыбнулся своей неизменной дружелюбной улыбкой, которая порой уже раздражала Сергея.
— Скорее всего, тебе встретятся на пути разные монстры, — ответил он. — Да и Темные могут быть вооружены холодным оружием. Они не обязательно будут мастерами клинка — против тех ты действительно не устоишь и минуты. Скорее, там будут зачарованные люди, владеющие мечом не лучше, чем ты. Именно для того, чтобы они не застали тебя врасплох, пригодятся основные фехтовальные навыки, которые мы сейчас изучим.
— Монстры? — протянул Сергей, которого эта перспектива совсем не вдохновила.
— Да. Различные чудовища. Ужасные и мерзкие твари, зубастые, когтистые и шипастые. Их надо будет рубить. Никаким другим оружием, кроме заговоренного меча, их не одолеешь.
Сказав это, Ульфиус лучезарно улыбнулся.
С пробитой рукой Кравчук не пытался больше напасть на вигов или даже просто встать. Кисть терзала сильная боль, ее никак нельзя было освободить. Какие-то мелкие кости, возможно, были раздроблены. Владимир Петрович только скрипел зубами.
Вспжу тем временем наклонился к самому его уху и вкрадчиво, свистящим шепотом спросил:
— Понял, что шутить тут с тобой не собираются — думают — намереваются?
Кравчук помолчал немного и ответил:
— Лучше бы уж сразу убили.
Вспжу захохотал. Остальные виги вторили ему щелканьем и другими восторженными звуками.
— Какой потешный — юморист, — заметил Мгрин. — Не зря его нам прислали. Я-то думал, он сам сюда забрел. А это лопух — дурак — несмышленыш.
— Кто же тебе даст умереть, дурилка? — спросил Вспжу. — Ты делу будешь служить. Большому и нужному делу. Если нет — будет тебе очень плохо и тяжело. И все равно ты потом служить — помогать — раболепствовать будешь.
Вспжу несколько раз деловито пнул Кравчука в ребра — без злобы, но со сладострастием, наслаждаясь его беспомощностью.
Толчки больно отозвались в раненой руке. Другие виги встретили такое поведение Вспжу одобрительными возгласами. Некоторые тоже повскакивали с мест, но Мгрин остановил их грозным окриком:
— Нам довезти его надо в сознании до лаборатории — препараторской — тюрьмы!
Окрик Мгрина отрезвил вигов и совсем не обрадовал Кравчука — что еще за лаборатория-тюрьма такая? Было Владимиру Петровичу на редкость муторно. Иногда он и сам причинял своим врагам страдания и даже получал от этого удовольствие. Без особого содрогания думал о том, что может оказаться на их месте сам. Слабый — значит, терпи. Таков закон. Но то, что творилось с ним сейчас, не вписывалось ни в какие рамки. Он ведь не делал этим тварям ничего плохого. Убил сторожа. Ну и вы убейте. Зачем же мучить? Понятно было бы, если бы его били, терзали, жгли каленым железом — из ненависти, чтобы потом убить. Но мучить просто так, ради удовольствия? Такого садизма Кравчук не признавал.
— Если бы кто-то мне помог, — с тоской прошептал Владимир Петрович, прекрасно понимая, что никто здесь ему не поможет. — Если бы кто-то помог…
К концу второго дня пути, преодолев, наверное, километров сто пятьдесят, Наташа и Лонк добрались до края Великого Леса. Здесь все чаще попадались обширные поляны, поросшие густой сочной травой, а деревья стали ниже.
— Вот мы и подошли к границе наших владений, — объявил Лонк.
Вскоре Наташа увидела среди деревьев ровную просеку шириной метров в пять, уходившую вглубь леса.
— На тракт я собирался выйти раньше, — заметил Лонк. — Сбились с пути немного. Ну да ничего, ждать не придется. Я на вечер договорился, хозяева телегу вышлют.
— Спасибо тебе, Лонк, — поблагодарила Наташа. За два дня она прониклась к каухури большой симпатией.
— Да что уж там, — потупился волк. — Думаю, еще свидимся. Буду путешествовать, забреду в вашу страну. Ты ведь от Бонуция будешь домой добираться?
— Наверное, — ответила Наташа. — Домой мне надо. Не знаю только зачем.
— Тогда не спеши, — посоветовал Лонк. — Может быть, даже вместе пойдем. Я собираюсь странствовать в ближайшее время. Впрочем, Бонуций тебе посоветует гораздо лучше, чем я. А у меня ты совета не просила.
— Ну что ты, мне очень интересно твое мнение, — смутилась Наташа.
Тракт, к которому они вышли, выглядел довольно странно. Деревьев на нем не было, но росла низкая, будто бы ухоженная трава. Не было ни колеи, ни тропки. Создавалось впечатление, что по тракту или не ездят вообще, или ездят очень редко.