— Гостю вода нужна и рушник, — нараспев произнес Ульфиус, довольно улыбаясь. — Умывайтесь с дороги, пейте вволю. В фонтане вода из целебного источника Урд в самом сердце Многозвенной Долины. Она лечит горести, укрепляет память и помогает забыть о плохом.
Белоусов вошел в банкетный зал мрачный как туча. Первые гости уже прибыли и отирались возле стойки бара. До начала мероприятия оставалось еще минут пятнадцать. Официанты шныряли между столов, расставляя последние закуски. Рядом с тарелками возвышались белоснежные накрахмаленные салфетки, в пустых пока бокалах переливался яркий свет хрустальных люстр.
Далила хохотала возле стойки. В одной руке она держала бокал с красным вином, другой обнимала за талию первого заместителя мэра города, располневшего, но еще молодого Диму Гребенникова. Совместно с Димой Олег Семенович иногда проворачивал хорошие операции, Дима был желанным и нужным гостем. Но каким бы хорошим ни был гость — совсем не обязательно вешаться ему на шею!
Подойдя ближе, Белоусов обнаружил, что Далила сильно пьяна. Жестко взяв ее за локоть, Олег Семенович прошипел:
— Пойдем, потолковать нужно.
Далила лукаво взглянула на него:
— Мы тут с товарищем твоим познакомились, — заплетающимся языком сообщила она. — Такой славный парень. Мы с ним, оказывается, в горкоме комсомола на одних должностях служили…
— В каком горкоме? — не понял Белоусов и махнул рукой: — Пошли. Извини, Дима.
Гребенников смущенно перебирал ногами, не зная, уйти ему или остаться. Начальником-то он был большим, но связываться с Белоусовым — себе дороже. Расстреляют машину из автоматов, и доказывай потом, что из-за женщины, а не из-за денег. Еще и журналюги в связях с криминальным миром обвинят…
Белоусов чуть ли не силой оттащил Далилу в дальний, полутемный конец зала, за квадратную колонну, со всех сторон отделанную зеркалами. В них причудливо отражались куски накрытых столов и шевеление прибывающих гостей.
— Как получилось, что Патрикеев снова ходит? — задал главный вопрос Белоусов. Сказать, что очкарик жив, у него не повернулся язык — он в этом сомневался.
Далила зацокала языком в притворном удивлении — притворство ясно читалось на ее лице — вскинула брови и ахнула:
— Да ты что?
Потом не выдержала и рассмеялась на весь зал.
— Ты что смеешься? — грозно спросил побледневший от злости Белоусов.
— Да с чего ты решил, Семеныч, что я знать о нем что-то должна? — негодующе закричала Далила. — Я с ним в последний раз виделась тогда же, когда и ты — когда в подвал труп его тащили.
— Я с ним в последний раз виделась тогда же, когда и ты — когда в подвал труп его тащили.
Услышав ненавистное прозвище «Семеныч», Белоусов из бледного стал багровым.
— И что же, он жив тогда был? Да по нему уже трупные пятна пошли…
— Чудесные возможности медицины, — пьяно пожала плечами Далила. — А что тебя так беспокоит, котик? Патрикеев нам еще пригодится. Он теперь будет тише воды, ниже травы. Такое повидал, что каждому дню на земле радоваться будет. Так что не беспокойся, милый… А хочешь, я тебе и Гвоздя из-под земли достану. Ты ведь его любил?
— Он не баба, чтобы я его любил, — буркнул Белоусов. — Он был полезным. Но нет его — значит нет. Пусть лежит с миром.
— Как хочешь, — пожала плечиками Далила. — Пойду потанцую…
— Ладно, гостей проводим, я еще с тобой разберусь, — пообещал Олег Семенович. — И с делишками твоими темными.
— Или я с тобой, — трезвым голосом ответила Далила. — Не забывайся, Белоусов. Ты у меня в руках еще прочнее, чем Патрикеев. Тот хоть мертвец. В большей или меньшей степени.
Именинник вздрогнул и поспешил к столу. Вид у него был безумный.
— Уже набрался, — прошел шепоток среди гостей. — Да чего еще от бандита в его день рождения ждать?
Белоусов махнул музыкантам, чтобы играли что-нибудь повеселее, и принялся лично рассаживать приглашенных. Провозгласили первый тост, выпили, закусили, и на душе стало легче.
В разгар застолья Олег Семенович лично раздал гостям золотые приборы. Официантам в таком деле он доверять не стал. После раздачи на дне сумки еще остался ворох золотых ножей, вилок и ложек. Их Белоусов вручил Толе Ганзину, который и здесь был на подхвате. До прежних замов ему было далеко, но сохранность ложек ему доверить Белоусов не побоялся.
Разъехались за полночь. Белоусов обнаружил, что Далила уже куда-то исчезла, но Толя успокоил его, сообщив, что подруга его уехала одна, без провожатого.
— Тогда черт с ней, — заявил хмельной Олег Семенович и отправился домой, спать.
Ульфиус умчался по каким-то своим делам — может, даже и улетел, — а в распоряжении Сергея и Наташи оказался его огромный и красивый дом. Впрочем, злоупотреблять гостеприимством авенорца молодые люди не стали. Вволю поели диковинных продуктов, хранившихся в леднике, по очереди искупались в душе — он был сделан в виде искусственного грота, и вода в нем оказалась довольно холодной. Потом Сергей решил выспаться — ему не удавалось нормально поспать уже много дней, а Наташа, которая в Бонуцитоне вела довольно-таки праздный образ жизни, вышла в кедровник и села под большим благоухающим деревом рядом с тропинкой.