— Ишь, менты поганые, распоясались, — подойдя вплотную к капитану, заявил тинейджер.
Доллары-то уже в кармане, обратно отдавать не придется. И бровью не повел. Может быть, он глуховат?»
— Ишь, менты поганые, распоясались, — подойдя вплотную к капитану, заявил тинейджер. — Мусора. Честным бизнесменам житья не дают. Подумаешь, постреляли из автомата немного. Гранаты покидали. А им какое дело? Никого ведь постороннего не убили! Своих только Миша на пустыре закопал!
Милиционер, казалось, не услышал и этой реплики.
— Сгинь отсюда, гаденыш, — сделав страшные глаза, приказал Белоусов.
— Кому это вы? — удивился капитан. Но решил, что в темноте не заметил какого-то рабочего, и не придал словам Белоусова большого значения.
— У, ментяры поганые, — продолжал ныть подросток. — Чуть в приемнике-распределителе не сгноили твоего родного племянника, Белоусов, а ты им спускаешь. Из ружья пальни в этого капитана — ему мало не покажется! Или просто ему врежь, от души! Он же мент, а ты с ним любезничаешь! Видели бы тебя братаны!
Капитан по-прежнему наглого подростка не замечал. И только тут Белоусов сообразил, что или капитана загипнотизировали, или попросту «отвели ему глаза». Может быть, конечно, галлюцинации были и у Олега Семеновича, но слишком уж реальным был сморкающийся то и дело подросток.
Белоусов повел капитана в кабинет, выпить коньяка. Гаденыш-тинэйджер все время шел рядом и что-то злобно бормотал.
«А ведь эта дрянь точно так же и от меня может спрятаться в любой момент, — ужаснулся Белоусов. Ему стало очень неприятно. — Я думаю, что один, а малолетка подглядывает. Да, может быть, и не он один! Может, меня все время кто-то пасет!»
В кабинете тинейджер совсем распоясался. Сначала пил коньяк из горлышка, причем выпил полбутылки, потом быстро налил полстакана и вылил быстро захмелевшему капитану на голову, отчего тот удивленно крякнул и вытер редкие волосы носовым платком.
— Жарко тут у вас, — пробормотал он. — Вспотел весь…
— Жарко ему, ментяре, — продолжал гнусить подросток. — Вот и освежился! Проваливай! Нам с Ио поговорить надо.
Будто услышав требование мальчишки, капитан откланялся, обещал не заносить происшествие в сводки и покинул кабинет.
— Теперь слушай, Семеныч! — строго сказал тинейджер, резко сменив дурашливый тон на строгий. — Никого к Машине близко не подводи. Даже таких придурков, как этот капитан. Иначе вылетишь с работы. С нападением ты справился неплохо благодаря нам. Так что не расслабляйся. За работу вознаграждение получишь. Сто тысяч. Немного, но детишкам на молочишко хватит…
— Нет у меня детишек, — с ненавистью ответил Олег Семенович. — Только сестрин сынок. Такой же гаденыш, как и ты.
— Ну и дурак же ты, Семеныч, — без всякой злобы сказал подросток. — Так ничего и не понял. Полное отсутствие чувства юмора. Может, и правда Кравчука на твое место вернуть? Или Гвоздя поставить? Ах, Гвоздя не получится — он же покойник… Но, вообще-то, дело поправимое… А с тобой даже работать неинтересно!
Когда Кравчук немного насытился — волосатый к тому времени сожрал килограмма три мяса, — «хозяин» наконец-то соизволил перестегнуть наручники так, чтобы руки были впереди. До этого он, наверное, специально издевался над «приманкой», заставляя человека почувствовать себя животным, рвать мясо зубами, без помощи рук.
После еды Охотник вновь пристегнул Кравчука к скобе, а сам куда-то исчез. Кравчук осматривался по сторонам, прислушивался к стукам и шорохам. На стене он заметил слабо светящуюся плесень — будто бы сахарный налет на серых камнях. Владимир Петрович потер стену пальцами, лизнул их. На вкус плесень ему что-то напоминала, но что — он вспомнить не мог.
И вдруг в конце коридора Кравчук заметил давешний шарик с ушками. Шарик подпрыгивал в воздухе и подавал ему какие-то знаки. Что он хотел сказать и почему не мог приблизиться, Владимир Петрович не понял. Но не успел он и рта раскрыть, как послышался топот, и Охотник появился из-за поворота туннеля.
С собой он притащил несколько черных камней. Достал из кармана трубочку, оттуда вырвалась яркая белая искра. Камни загорелись — без растопки, разом, будто сухое дерево. Только пламени не было. Зато угли почти моментально раскалились и давали много жара.
— Топливо для косточек, — объяснил волосатый Кравчуку, хотя тот ничего и не спрашивал. — В косточках золотца много. Вытопить нужно!
Лихо орудуя ножом, он в считанные минуты отделил мясо от крупных костей, кости сложил горкой на горящий уголь. Вонь от них пошла такая, что Кравчук едва мог дышать. Волосатый же довольно ходил вокруг, поправляя тлеющие и дымящиеся кости. В промежутках он продолжал кромсать крысу. Отрезал ухо и положил в карман, тщательно исследовал содержимое желудка. В нем оказалось килограммов пять золота.
— Голодала крыска, — отметил Охотник — Мало дохода с нее будет. Только на наградных и получим прибыль. Впрочем, зачем я загружаю тебя своими проблемами, приманка? Тебе ведь деньги не нужны и никогда не понадобятся. Ибо у приманок конец один — в желудке удачливой крысы…
Кравчук ничего не ответил — только поморщился, стараясь отойти подальше от вонючего костра.