Ведьма вдруг шагнула к краю эстрады и застыла, подперев кулаками бока. Великолепная ее грудь бесстыдно выпятилась, прорываясь сквозь сетку, а на лице проступила жутковатая ухмылка, обещавшая то ли блаженство, то ли погибель. От оцепеневшей фигуры женщины веяло такой первозданной страстью, что Вадиму сделалось зябко. И в зале быстро стихал гомон: Эва умела притягивать взгляды, выделяясь даже среди первых красоток Крепости. А уж как она могла околдовывать мужчин, Вадим знал лучше других.
Когда тишина стала тягостной, он с усилием выдвинулся из укромной тени и заиграл. В общем?то Вадим владел инструментом прилично, к тому же был наэлектризован близостью Эвы. Почувствовав, что дело будет, он попытался разжаться и повел мелодию. Сейчас же вступил Адам. Голый по пояс, с закаменевшим лицом и гитарой наперевес, он выглядел устрашающе. Однако с ролью справлялся и ритм держал железно, как хронометр,- бил и бил в одну точку.
Однако с ролью справлялся и ритм держал железно, как хронометр,- бил и бил в одну точку. А большего от него не требовалось. Затем в мелодию стали вплетаться импровизации Эвы, сразу добавившие музыке жизни. А потом они запели.
Голос Вадим себе сконструировал. Он за все брался основательно — если брался. Тщательно изучив возможности своей гортани, Вадим перебрал множество тональностей и оттенков, прослушивая варианты на магнитоле, пока не остановился на самом приемлемом. Теперь его певческий голос, не отличаясь широтой диапазона, имел запоминающийся тембр, с пикантной хрипотцой, а в последнее время поднабрал и силу. Выступать Вадиму было не стыдно в любой аудитории, однако на шумный успех рассчитывать не стоило: темпераментом не вышел.
Зато у Эвы этого добра было в избытке. Со своим голосом она вытворяла что хотела, с легкостью брала любые ноты, жонглировала тембрами, изумляла, покоряла, проникала в самое естество. При этом Эва виртуозно наяривала на гитаре и одновременно танцевала — да так, что глаз не оторвать. Даже Вадима она умудрялась зажечь: забывая себя, он погружался в мелодию. И громила Адам был в их ансамбле вполне на месте. Удивительным образом три таких разных индивидуума на время игры сливались в целое. Не останавливаясь, они обрушивали на притихшую публику одну песню за другой. Конечно, в песнях были слова,- но и здесь тему задавал Вадим, а вокруг накручивались Эвины фантазии. Может, уязвимые сами по себе, тексты вполне гармонировали с мелодией — во всяком случае ей не мешали.
Когда певцы смолкли, в зале надолго повисла тишина. Как ни странно, первым в себя пришел Орест. Подняв над головой тонкие руки, он трижды хлопнул в ладоши. Словно по команде, чиновничья публика разразилась аплодисментами — будто на очередном Крепостном шабаше.
Успех был полный. Правда, Вадиму показалось, что к концу выступления Погорелов заскучал — однако виду не подал, сыграл под культурного. Зато Горгоф смотрел на певицу не отрываясь, и на его жестком лице проступило что?то глубинное, давнее, почти забытое. Но встретившись взглядом с Вадимом, он вдруг нахмурился и отвел глаза.
— И хватит! — весело сказал Первый, энергичным взмахом руки обрубая овации.- Спасибо, милые, потешили.
Он одобрительно оглядел певцов, задержав взгляд на Эве. Неприятный взгляд — хозяйский, оценивающий. Вообще, Савва слушал их? Или только смаковал Эвины прелести? Козел старый!
— Накормить ребят до отвала,- распорядился Первый.- Таким молодцам надо много, хе… И чем же вас одарить? — Он задумался на секунду.- А берите эти тарахтелки — разве плохо?
Куда лучше! — подумал Вадим, тихонько касаясь струн. Королевский подарок — воистину. Но не хватит ли старичку глазеть на Эву?
— И подберите им чего?нибудь из одежды — срамно же так! — добавил правитель со своим знаменитым «лукавым прищуром».- Ну идите, ребятки, идите. А вот вашу красавицу я пока…
— Папуля, я хочу с ними говорить,- неожиданно раздался вялый голос.- Не против?
Круто развернувшись к сыну, Первый набычился, гневно раздувая ноздри. Съежившись, Орест погрузился в кресло еще глубже, но отец вдруг выдавил улыбку и закивал:
— Конечно, конечно — ваше дело молодое! А мы уж тут по?стариковски, хе?хе…
Больше не обращая на Эву внимания, он притянул к себе пухленькую девушку, годившуюся ему во внучки, и зашептал что?то на ухо, похохатывая. Девушка прыскала, преданно жалась к правителю пышным бюстом.
Не выпуская гитар из рук, трио спустилось с эстрады и подсело к столику Ореста, скромно помалкивая. Да уж, кормили тут изрядно! Эдакое многообразие сейчас доступно немногим — даже княжеское угощение уступало здешним изыскам. Впрочем, Брон и не гнался за роскошью.
— Ансамбль «Атлетико», с ума сойти! — пробормотал юноша, с опаской разглядывая певцов.
— Ансамбль «Атлетико», с ума сойти! — пробормотал юноша, с опаской разглядывая певцов.- Вас бы на конкурс.- Он скосил глаза на окружавших его девиц.- Мальчиков обижать не будем — да, мышки? Займите их чем?нибудь, накормите и обласкайте. Не все же вам со мною скучать…
— Этот останется здесь,- твердо сказала Эва, положив ладонь Вадиму на плечо.- Второго пусть забирают.
— Да? — кисло осведомился Орест.- И что же мы будем делать — втроем? — Он слабо хмыкнул и скомандовал: — Ладно, мышки, уходите. Все, все идите!..