— Все?таки тебе понравилось,- с усмешкой заметила Эва, поглядывая в оконце.- Не криви душой, святоша!
— Будь искушения не столь сладостны, они перестали бы искушать,- ответил Вадим.- И поддаться им может всякий!.. Другое дело, сколь искренним станет раскаяние.
— И как у нас с искренностью?
— А тебе бы чего хотелось?
— Впечатлений — побольше! Ты ж знаешь: я жадная. Выйти из твоей «пиктограммы» я не смею, зато могу испытывать тебя на прочность. И это бывает забавно.
— «А если сорваться — сорваться вдвоем»,- процитировал Вадим старую песню.- По?твоему, так лучше?
— Я полагаюсь на твою цепкость,- беспечно заявила женщина.- Пойми наконец, мне не нужна от тебя верность!..
— Ой ли? — не поверил он.- Слишком часто это говорят.
— Но ведь не я?
— И потом, возможно, она нужна мне.
— Кто?
— Верность.
— А если я докажу, что для меня благо — твои измены? Что они обогащают мою жизнь, прибавляют Силу? — Эва засмеялась.- Что тогда запоет твой альтруизм?
— «А если б он вез патроны?» — беззлобно огрызнулся Вадим.- И как насчет тех, с кем я буду изменять? Думаешь, меня прельщают блудницы? А с прочими это не бывает просто.
— Например, со мной? Что?то ты не слишком маешься по моему поводу! А ведь я плохо подхожу под ваши стандарты, да и веду себя кое?как…
— По?твоему, я должен рвать на себе волосы и стенать: ах, ты меня не любишь; ах, ты меня не хочешь!.. Ну, не любишь — что я могу поделать? Может, я не стою того, может, ты сама не способна на любовь — все равно ее не выпросишь! Что ж, хватит и тех крох, кои перепадают. К счастью, в прочее время мне некогда скучать.
— Ну, ты привереда! — воскликнула ведьма.- Чего тебе не хватает? Одна случка со мной стоит десятка других, сам же знаешь! — значит, мы схватываемся по два раза на дню. А хочешь, будем видеться чаще?
— Послушай, милая, я ведь человек — в отличие от тебя.
А хочешь, будем видеться чаще?
— Послушай, милая, я ведь человек — в отличие от тебя. И, как все нормальные мужики, нуждаюсь в подруге — понимающей, жертвенной. Это эгоизм, но что делать: таковы люди!.. Впрочем, ради «высокой и чистой любви» я и сам готов отвергать себя.
— Баш на баш, да? — фыркнула Эва.- Честный торг, ну еще бы!..
— А вот ты признаешь лишь свою выгоду,- возразил Вадим.- По?твоему, это справедливо?
— По?твоему, это должно меня заботить?
— Но ведь ты «дракон»! — воскликнул он.- Это по систематике Брона. Или демонесса — по моей собственной классификации.
— Допустим,- сказала Эва.- Так что?
— И для полноценной привязки к яви тебе нужно запустить в нее прочные корни. Я не знаю, почему ты выбрала именно меня. И могу лишь предполагать, чем околдовала: может, приняла облик моей мечты, не меняя стервозной сути,- а в действительности смахиваешь на спрута или паучиху?переростка…
— Ну, ты сказал! — Она даже развеселилась.
— Но теперь и ты от меня зависишь, хочешь того или нет. И потому вынуждена принимать мои правила игры, иначе вылетишь из реальности в момент,- такова твоя плата за могущество! А ведь я «бога люблю больше».
— Тоже мне, ходячая совесть нации! Ты на себя в зеркало?то смотрел?
Однако прежней уверенности в ее голосе не ощущалось.
— Интересно,- задумчиво молвил Вадим,- если ты будешь притворяться любящей достаточно долго — может, и вправду сделаешься такой? Вживешься в роль, войдешь во вкус. «Если долго мучиться…»
— Фиг чего получится,- отрезала Эва.- Размечтался!.. Примеряешь меня на роль домохозяйки, матери твоих детей?
— Любопытная мысль,- ухватился он.- А что, такое возможно?
— Дети, что ли? Почему нет?
— Ведь считается, бессмертным дети ни к чему.
— Может, ни к чему — и что?
— То есть как?
— Господи, Вад!.. Ты что, думаешь, внутри меня сидит кто и прикидывает: понадобятся дети или нет? А если нет, перекрывает соответствующий краник.- Женщина презрительно хмыкнула.- В конце концов, что есть бессмертие для видов, изначально смертных? Всего лишь отсутствие изменений в теле — ничего более! И значит, его функции остаются прежними. Вот разве тебе, как и раньше, не хочется самки?
— Нет.
— Врешь!
— Самки — нет,- уточнил Вадим.- Даже и женщин — очень немногих. А по?настоящему — только тебя.
— Ну и дурак! — бросила Эва.- А с тобой и я — дура. Однако не настолько, чтобы впустить в себя твое семя!..
— Настолько и я не безрассуден,- сказал он.- Представить тебя матерью — на такое у меня фантазии не хватит. Даже если ты дотерпишь до родов и благополучно их одолеешь — что потом? Какие формы может принять твой материнский инстинкт, если еще не атрофировался напрочь, и что в конечном итоге окажется хуже? — Вадим покачал головой.- Уж если мы вдвоем не можем ужиться!..
Внизу начинались окраины — покинутые и запущенные, совершенно нестрашные при свете дня. Зато ночью походившие на кладбище, населенное призраками и покойниками, либо на город мертвой планеты. По улицам и дворам, как положено, ржавели колесники, а некоторые уже истлели до остовов, постепенно врастая в землю. Тут и там топорщились неровные, рассыпающиеся зубцы недостроек, застигнутых внезапным Отделением.
Еще Вадима поразило, как пышно разрослась в этих местах зелень — всего?то за дюжину лет! Словно бы окрестные леса, прежде такие смирные да уютные, предприняли массированное наступление на губернскую столицу, вообразив себя джунглями.
Еще немного, и тут образуется отличная иллюстрация к киплинговскому брошенному городу!..
Потом замелькали жилые кварталы, вперемежку с заводскими и кабэшными комплексами. Как раз сейчас происходила перекачка людских масс со спальных мест на рабочие, и наблюдать за такими потоками сверху было тоскливо. С трудом верилось, что по улицам сплошняком катятся тысячи миров,- куда больше это походило именно на материал, более или менее пригодный к использованию.