— Эй, подождите! — Она встала на подоконнике, размахивая руками. — Подождите меня!
Когда трамвай остановился (не доехав добрых двадцати шагов), она бросилась к призраку. Но вагоновожатый ждать не стал. Двери захлопнулись перед самым Танечкиным носом. Переливчато зазвенев, трамвай поехал дальше.
Да-а… Бывают дни, когда не везет ни в жизни, ни на трамвае. Кавайка сделала бесцельный круг по мостовой, выбрала скамеечку и уселась горевать. Таю она так и не заметила.
— …Ириней, — слышалось тем временем из окна. — Я ведь знаю твою тайну. Эта клетка тебя держит, хотя и не должна. А все потому, что твое истинное лицо…
— Хватит! Я пока помогаю тебе. Чего ты еще хочешь?..
— Одобрения. Ты ведь меня мразью считаешь… Подонком. И правильно считаешь. — Бат уселся перед решеткой на корточки, преданно глядя на узника. — Ну, а сам-то кто?.. Сидишь в звериной клетке, герой доминиона, и трясешься: как бы о тебе правду не узнали. Что у тебя за душой? Кинкарран должен быть разрушен? Люди — жить без страха? Слав-те-гос-споди! Ир, проснись! Люди тебе ничего не должны. А вот ты — напротив. Задолжал порядочно. И мне должок отдашь.
— Чего ты хочешь, Бат?
— Совета хочу.
— Осторожно, чтобы не коснуться плазменных линий, директор протянул узнику кипу распечаток: — Об этой девчонке. Мы же ее не так просто парню сунем, это не модно. Надо модифицировать. Вот типовые метаморфозисы. Нанобот-пластика, имплантаты. Ты же умный, людей насквозь видишь. Что понравится принцу, скажи? — И добавил торопливо: — Извини, что я накричал тогда, Ир… Очень я к тебе привязался.
Узник отложил карты в сторону и взялся за распечатки.
— Где девчонка? — спросил он.
— Здесь, в декорации. Я ей полкубика гипноргии вколол. Спит как убитая и видит реалистичные сны.
— Ты обещал мальчишку из моего сна.
Джиакомо усмехнулся:
— Чтобы он тебя освободил?
Вместо ответа узник развернул бумаги и принялся их изучать.
…Джиакомо с надеждой смотрел на Иринея. Он и сам не понимал, насколько зависим стал от узника, запертого в клетку. Жизнь одного и смерть другого слились воедино.
Страница, другая. Север перелистал распечатки и отложил в сторону.
— Мусор, — брезгливо сообщил он. — Отчего вас, людей искусства, так на сортирный юмор тянет?
— Так ведь… ан масс… требование народа.
— Можно встроить ей десинхронизатор нервных импульсов. Простенько, но со вкусом. Она сохранит рассудок и память, ее тело останется неизменным, вот только двигаться будет, как кукла. Принцу это понравится. Искалеченная подружка, которой некуда бежать.
— Так-так… А может, вырастить у нее на лбу… ну, орган?
— Какой орган? — Ириней с изумлением посмотрел на комедианта.
Тот стушевался:
— Я же так… для смеха. Олигархам Малокитайщины нравилось.
— Джи, я все не пойму, шутишь ты или в самом деле такой.
— Ладно-ладно. Что ты предлагаешь?
— Преврати ее в заколдованную птицу над башней. Вынь кости и замени их льдом, чтобы лишь один человек во Вселенной мог согреть ее. Дай ей глаза иного мира. Тайна и сострадание — вот ключ к сердцу принца.
— Как-то все пафосно это… Романтика-хромантика…
— Так, а для кого стараемся? Цинизма наш друг-принц сам уж как-нибудь добудет. Возраст такой.
— Может, просто ампутировать ей руки-ноги? Потом вшить крылья, усики… Один эмир на Хаджаллахе как-то заказал бабочку для гарема. Заплатил щедро… молчу, молчу! Продолжай, Ир.
— Продолжаю. Принц не должен ее видеть. Гнаться за мечтой — но отставать на шаг. Настигнув — не обладать. Обладая — терять каждый миг. Это придаст его жизни остроту.
— Остроту… — Джиакомо пожевал губами, словно пробуя слово на вкус. — Хорошо, Север. Сделаю, как скажешь.
Кто-то дернул Тайку за штанину джинсов. Девчонка чуть не заорала от испуга. Скатившись с табуретки, схватила ее за край и выставила ножками вперед:
— Не подходи! Стой!
Кавайка пошла красными пятнами от возмущения:
— Я не подходи? — Она присела и сжала кулаки. — Да ты кто такая вообще?!
Тая перевела дух. Вот уж принесла нелегкая!
— Кто-кто… — Сердце лупасилось в груди, словно кот, запертый в стиральной машине.
— Конь в пальто.
Кавайка нахмурилась:
— А пальто где?
— В шкафу висит.
— Значит, ты конь в шкафу. Так бы и сказала.
Тая захихикала. Сперва чуть-чуть, а представила сконфуженную морду, выглядывающую из шкафа, и — в полный голос.
— Кто там? — послышался недовольный голос Бата. — Кто смеется в этой обители мрака и ужаса?
— Тс-с-с! — Кавайка прижала палец к губам. — Джиакомо рядом. Услышит — в зеркало превратит. Пойдем!
Табуретку Тая прихватила с собой. Пригодится. «Представляю, какой у меня видик», — мелькнуло в голове. Мелькнуло и забылось: не до того нынче.
— А ты откуда? — спросила кавайка.
— С Лувра. Меня Бат похитил.
Пока шли, Тая рассказала свою историю. Кавайка слушала правильно: в нужных местах охала, хваталась за щеки, делала круглые глаза.
— Все ясно, — сказала она, когда рассказ подошел к концу. — Бат и меня похитил, и Лисенка. И Марио с Пятиклассником… Он мечтает захватить весь доминион.
Тая глянула на кавайку с интересом. Какие дорожки привели ее к этой мысли? Бог знает… Жители Кавая — люди особенные и думать должны по-особенному.
— Ладно, — вздохнула она, — доминион подождет. Мне нужно найти портал. Ты поможешь?