Здравствуй, земля героев!

Световой круг качнулся, выпуская асура, и стало ясно, что у скелета ко всему еще и глаза зеленым светятся. Бр-р-р!

К счастью, Тая этого не заметила.

— Пойдем отсюда, — попросила она. Зубы ее мелко стучали. — Пожалуйста!

— Хорошо. Только давай пройдем чуть дальше. Там есть выход, и мы выберемся в скалах недалеко от Шатона.

Судя по глазам, девчонка не очень-то поверила. Но отдавать браслет Велька не торопился, а возвращаться темными ходами, да еще и когда мертвец рядом…

Спасибо огромное.

— Вельчик, миленький, я боюсь. Я кричать буду!

Мальчишка вздохнул:

— Ну хоть немного, а? Хоть десять шагов. Посмотрим и сразу назад.

— Правда?!

— Честное слово.

Скрепя сердце Тая согласилась. Идти им пришлось не десять шагов, а чуть больше. Минут через пять Тая вновь начала поскуливать. Велька уж и сам хотел возвращаться, — такая жуть витала в коридорах, — как вдруг ход расширился. Подростки оказались в огромном зале, заваленном ящиками и старыми трубами.

У стены алым и золотым пульсировали огромные узорчатые ворота.

— Портал, — прошептала Та. — Какое чудо. Эй, стой! Ты что, полезешь внутрь?!

Вообще-то Велька на полпути останавливаться не привык. Но в Таиных глазах застыл такой ужас… «Да, — подумал мальчишка, — так и гибнут благие начинания».

— Хотя бы одним глазком! Ну, пожалуйста!

— Отдавай браслет.

— Ну что ты!..

— Отдавай, или мы поссоримся. Я не шучу.

— Ну пожалуйста… — Велька стянул с руки ремешок. — Трусиха.

— А ты — хвастун! Хвастун, хвастун, хвастун!

Забрав браслет, девочка зашагала обратно. Вид у нее был решительный и злой. Свет фонарика становился все тусклее; похоже, что браслет разряжался. С запоздалым раскаянием Велька подумал, что поворачивать надо было раньше.

— Та, не сердись, — догнал он девчонку. — Я не хотел!

Тая сердито дернула плечом, сбрасывая руку. «Ну, и ладно, — разозлился Велька. — Тоже мне, Бекки Тэтчер!»

И замер. В пещерке, где они встретили мертвого Намсу, разливалось призрачное сияние. Послышался вопль, и из мертвенного света вынырнула четырехрукая тень.

Глаза ее светились зеленым.

Глава 17

БЕЗУМСТВУ ХРАБРЫХ

ПОЕМ МЫ ПЕСНЮ

Время перевалило за полдень, а хлопот становилось все больше. В очередной раз наткнувшись на кадета, лопочущего: «Вкусного вам скорпиона, медная щетка для чистки полов», — полковник остервенел. Идея «асурской недели», еще вчера казавшаяся такой остроумной, сегодня вызывала отвращение. Мальчишки совершенно не понимали разницы между звуками «е» и «e'». [21] Между тем от этого зависел смысл фразы.

— Напевно! — кричал полковник. — Теемаса е онимеро надо напевать, твою мать! Понятно, господин курсант?

От ротного мальчишки разбегались, словно головастики от щуки.

— Теемаса е онимеро надо напевать, твою мать! Понятно, господин курсант?

От ротного мальчишки разбегались, словно головастики от щуки. А услышав «здравия желаю, господин полковник» на универсальном, Багря разозлился окончательно.

— А-атставить! [22] Кру-угом! Ка-а мне!

Нарушителем оказался офицер-воспитатель Жорж Уфимский. Увидев ротного, он побледнел:

— Э-э, прошу прощения, господин полковник…

— На асурском, господин капитан. У нас неделя асурского языка.

Тщательно подбирая слова, капитан Уфимский сказал следующее:

— Скушайте скорпиона, медная щетка для чистки полов. Приношу свои мелкие извинения. Мои познания в асурском не позволяют исполнять танец с веерами, но я постараюсь утопить их как можно глубже в ромашках. — И добавил: — Квел делисьез персон ква цет петит принцесс. [23]

Выслушав эту галиматью, полковник вполголоса произнес:

— Подавись этим своим скорпионом, элит-трепло вшивое. — Вслух же добавил: — Ваши извинения приняты. Можете идти.

…До Лувра Уфимский служил на Таверии-2. Когда-то император присвоил всем войскам Таверии звание «элитных», и Жорж щеголял званием элит-капитана.

Плата за это была невелика: требовалось блистать манерами и знать французский. С первым Уфимский худо-бедно справлялся. Что сложного: ручку дамам целовать да рассказывать анекдоты о поручике Ржевском, смысл которых утерян в веках. Второе оказалось труднее. Французский сохранился лишь в сочинениях графа Толстого, и новоявленному элит-капитану пришлось засесть за «Войну и мир».

Славные денечки Уфимского кончились, когда произошла некая история, связанная с генеральской дочерью. Недобрые языки болтали, правда, что не с дочерью, а женой, а совсем уж злые поговаривали о сыне. Дело получило огласку. Уфимскому пришлось бежать на пограничные планеты, где он быстренько отыскал теплое местечко в корпусе.

В корпусе Уфимского недолюбливали. Он носил изысканный элит-мундир и без нужды изводил кадетов. Так что, поставив «элит-трепло» на место, Алексей Семенович испытал что-то вроде морального удовлетворения. Хоть что-то сегодня вышло удачно.

По пути полковнику вздумалось заглянуть в музей. Вахту нес Ваде Михельсон — чернявый кадет из злополучной пятерки. Продравшись сквозь словесных «скорпионов» и «щетки для чистки пола», Багря выяснил, что Тилль уже сменился и ушел неведомо куда в сопровождении гостьи.

Это Алексея Семеновича встревожило. Чуть ли не бегом он помчался к башне. Во дворе его ожидал сюрприз. На плитах дорожки валялась изодранная и окровавленная кадетская рубашка. На ходу выдирая пистолет из кобуры, Алексей Семенович бросился в сад.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135