Эксварья вновь заскулил:
— Господин полковник, а может, мы того?.. Договоримся?.. Чего детей-то губить? Ну, взять слово… не видели, мол, не слышали. Ну, память там стереть…
— Претендую на соавторство, — поддержал Федя.
— На соавторство, говоришь? Плохо, господа ученые… Узко мыслите. В категориях индивидуальности мыслите, мелкотравчато. А надо, — безопасник повысил голос, — в категориях доминиона. Нет такой памяти, которая напрочь стирается. Особенно когда дело касается прэта… верно, говорю? — подмигнул он огоньку. — Верно. Если надо, человек все вспомнит. Даже то, чего не видел. — И добавил, но уже другим тоном: — Значит, так. Пусть блок памяти посмотрит артефакты и скажет, что это. Все ценное я заберу, пусть послужит во славу доминиона. Остальное придется уничтожить.
— И меня? — несмело пискнул огонек.
— Извини, друг, ничего личного. В лицензионном соглашении, которое я подписывал, такой пункт есть. Ну, давайте посмотрим, что вы насобирали.
Василиса поднесла клетку к награбленным артефактам. Огонек замигал:
— Это старинные реликвии. Я не могу перевести их названия: в вашем языке нет таких слов.
— Переводи, как можешь. Я ж не зверь. Что я тебе, микросхемы отрывать буду?
Голубоватый лучик скользнул по куче вещей. Помедлил, выбирая, и уперся в заросшую серебром раковину:
— Это кхумара страшной истины.
— Так. Кумара. Дальше.
— Абсолютная ваджрахия, — луч коснулся погремушки, — тахирг взросления, — осветил палехский поднос, — джинн, — очертил запечатанный термос, — тритушет реальности, — заиграл бликом на насосе.
— Вот и хорошо. А говорил, перевести не можешь… Вон талантище пропадает, Шампольон в клетке. А теперь, мил механизм, расскажи, кто что делает.
— Не стану.
— Что за новости?
— Не стану и все.
— Что за новости?
— Не стану и все. Перечитайте лицензию, там все написано. — В голосе огонька появились казенные нотки: — «…за четверть часа до гибели любой прэтианский механизм имеет право на ментальную дефрагментацию, архивацию жизненного опыта, сканирование моральных норм на вирусы». На вирусы, понимаете? Мне к вечности готовиться. В отличие от вас у меня бессмертной души нет.
— Негосударственно мыслишь, — вздохнул полковник, — ну да ладно. Что с космополита взять. Тогда проведем натурные эксперименты. Эй, мальчик!
Велька поднял взгляд.
— Подойди сюда, сынок. Подойди хороший. Возьми раковину… как она там?.. Кумара!.. Кумару возьми. Загляни в эту дырочку.
«Старушка по счету получит сполна, — вспомнилась Вельке рекламная песня, — несчастна сыновнею смертью»… И что-то там про страховку.
— Давай, сынок, давай… — полковник пододвинул к нему кхумару. — Во славу доминиона. Ты ведь будущий военный?
— Угу. Бывший будущий.
— Зато настоящий. А это самое главное.
Велька уселся на пол. Перевернул кхумару «сливным отверстием» кверху и заглянул внутрь.
Его накрыла успокаивающая тьма. Мысли выровнялись и обрели приятную стройность. Стоило подумать о чем-либо, как оно возникало перед внутренним зрением — красками, звуками, ощущениями.
Велька вспомнил оставленную на плите картошку. Тут же вспомнились все невырезанные глазки и червоточинки, что они с Василисой пропустили. Стало немного неуютно.
Интересно, а профессор Эксварья умеет готовить? Плиту с картошкой сдвинуло в сторону, ее место занял профессор — смуглый, взлохмаченный, с эспаньолкой и впалыми щеками. Профессор сидел в зарослях полыни и раскачивался, обхватив голову руками. А внизу, на глубине нескольких десятков метров, задыхались его ассистенты. От спасения их отсекала многотонная дверь-ловушка, созданная для защиты от незадачливых грабителей.
Вельку передернуло. Вот они, чужие секреты, которые открывает страшная кхумара! А какие, интересно, тайны у Мартина?..
Минуту или больше он изучал жизнь домбезопасника.
Потом его затошнило.
В своих действиях Мартин всегда руководствовался понятиями добра и пользы. Он искренне радел за честь доминиона и готов был жизнь отдать за безопасность его граждан. Вот только случайно так выходило, что отдавались чужие жизни.
Подглядывать за другими людьми — занятие не очень-то хорошее. Но увлека-ательное! «Я же чуть-чуть, — заоправдывался Велька перед самим собой. — Одним глазочком и все. А какой, интересно, секрет у Василисы?»
Вася-Элли-Лиза.
Место, что развернулось перед ним, Велька узнал сразу. Побережье маяка, тот самый кусочек пляжа, где его выбросило на берег.
Василиса лежала, полузарытая в песок. Из одежды — лишь лохмотья рубашки да ремешок планшетки через плечо. Планшетка раскрылась; на песок вывалились знакомая тетрадь с розовым единорогом и фотография. Мальчишка осторожно, за краешек потянул карточку.
Та самая девчонка — черноволосая, в линялом платье.
Со стороны маяка приближались знакомые фигуры. Впереди Федя, за ним — профессор с Мартином. Пока археологи бестолково топтались возле Василисы, Мартин защелкнул на запястье девушки браслет робоэскулапа и принялся делать ей искусственное дыхание, не дожидаясь, пока тот подействует.
Второй девушки нигде не было видно.
«Ну, что, хватит чужих тайн?»- поинтересовался чей-то насмешливый голос.
И Велька вынырнул из темноты кхумары.