— Реакция, говоришь… Ладно. Отвернись, пожалуйста.
— Зачем? — глупо спросил он.
— Ну отвернись, отвернись. Я одеваться буду.
— А-а…
Велька покорно отвернулся. Краем глаза он подглядывал за Тайкиной тенью.
Краем глаза он подглядывал за Тайкиной тенью. Надо же ему куда-то смотреть, правда?.. А на тень ничего, можно. Да и ничего особенного там не происходило. Ну, платье через голову накинула, ну с застежкой повозилась… И к чему все эти церемонии?
К чему он понял слишком поздно. Тайкина тень вдруг прыгнула к нему. Голове стало непривычно легко и холодно.
Берет!
Велька взвился как ошпаренный:
— Отдай!
— Отними, растяпа! — Тая помахала беретом у него перед носом. — Реакция у него!..
Велькину реакцию она недооценила. Мальчишка выхватил берет так ловко, что она чуть не растянулась на бетонке.
— Ты чего?! — Та жалобно захлопала ресницами. — Я же только глянуть!
— Попросить надо было, — сказал Велька сердито. — Его же не просто так. Это подвиг совершить надо!
Девочка посмотрела на курсанта с уважением:
— По-одвиг? — протянула она. — Можно посмотреть?
Мальчишка кивнул.
— А примерить?
Не дожидаясь ответа, она нацепила берет и со всех ног припустила к витрине — смотреться. Велька ревниво смотрел вслед. Ему было досадно: и что попался как первогодок, и что выказал себя жадиной. Правда, потерять берет — это хуже, чем автомат в бою потерять. Это потом хоть людям на глаза не показывайся.
Тем временем желоб тонко зазвенел: приближался поезд. У горизонта вспыхнула, наливаясь огнем, радуга силового поля. Из нее проклюнулась синяя драконья морда — кабина. От Виттенберга ходило шесть поездов: «Дракон Огня», «Дракон Воды», «Дракон Воздуха», «Молот Запада», «Левиафан» и «Пикачу». Вот этот — «Дракон Воды». Синие чешуйки гребня, колонны, многослойная крыша (чтобы скрыть нулификаторы инерции).
Если Велька прав, на этом поезде едет связник шпионки. Хоть бы одним глазком глянуть!
Девчонка подбежала к курсанту. Берет ей ужасно шел. Темно-рыжая прядь, выбивавшаяся из-под края, придавала Тайкиному лицу боевое выражение. «Словно Мононоке из мультика», — подумал мальчишка.
— Вель, слушай… — Та сложила руки лодочкой у груди. — Сфоткай меня, а? Пожа-алуйста!
«Дракон» зашипел, выпуская облака пара. Силовые поля, сглаживающие турбулентность воздуха, колебались, словно асфальт жарким июльским днем. Когда в них появятся золотые искры, а окна станут прозрачными, поезд раскроется и выпустит пассажиров. Потом постоит минут семь — и в путь.
— Ну ладно. Давай!
Та кивнула и, приплясывая от нетерпения, принялась рыться в сумочке. Наконец вытащила дешевенькую «мыльницу»:
— Держи. И подальше отойди. Дальше, дальше!
Велька честно отступил к самому зданию вокзала. Фотоаппарат попался паршивенький: ни текстурокоррекции, ни «динамичного кадра» (это чтобы человек на карточке получился живым, а не куклой с выпученными глазами). При каждом нажатии аппарат выдавал резкую барабанную дробь.
— А теперь я тебя! Вель!..
Двери поезда раскрылись. На перрон высыпали пассажиры — те, что ехали в Виттенберг поразвлечься, и межпланетники, которым предстоял перелет на орбитальный вокзал.
Велька краем глаза наблюдал за пассажирами.
Вот оживленно галдят мальчишки в одинаковых бело-синих футболках. С ними мужчина лет двадцати пяти — тренер, наверное. Вот старик с лицом словно маска горестного божка из театра «но». Добродушные толстухи в цветастых платьях, с ними — лопоухий пацаненок в штанах цвета хаки. А вот…
— Давай фотик. — Тая потянула мыльницу из рук Вельки. — Быстрее, они скоро… ой!
Из вагона спускался офицер лет сорока пяти. Подтянутый, щеголеватый, с узким волчьим лицом и седыми усами. Велькин кирпич лежал как раз у него под ногами. Сапог оскользнулся на щербатой грани и…
Фотоаппарат затрещал, фиксируя кадр. Блок ситуационного поиска в нем был.
— Бежим! — выдохнула Та в самое ухо. — Это Аленыч!
Кто такой Аленыч, Велька не знал, но ориентировался быстро. Схватил Таю за руку и потащил в зал ожидания.
— Сюда! — толкнул к щиту голорекламы. Над головой закачались веера финиковой пальмы.
— Больно, блин! — зашипела Та. — Уй!.. Плечо!
— Извини!
— Ничего. Если Аленыч узнает, что я здесь, а не дома…
— Ругать будет?
— Хуже. Тетке скажет, а та выпорет.
Мысль, что человека — девчонку! — можно ударить за какую-нибудь провинность, в голове никак не укладывалась. Велька заранее возненавидел усача.
— А он кто — Аленыч?
— Батя мой, — и добавила непонятно: — Теткин муж. А нас точно не увидят?
— Точно. Я здесь как-то часа три просидел. Рядом ходили, не нашли.
…Три не три, но минут сорок вышло. В те времена среди мальчишек Острова ходило поветрие: все играли в зоську. Это такая свинчатка, обшитая мехом. Ее надо подбрасывать внутренней стороной стопы, не давая упасть на землю. Встречались мастера, что по нескольку сотен раз выбивали. И с колена могли, и с плеча… Демка-придурок вообще головой играл.
У Вельки своей зоськи не было: свинец на дороге не валяется. Добыть его можно было из набора «Юный инженер». Пацаны курочили игрушечные аккумуляторы, выламывая пластиковые рамки с драгоценными свинцовыми решетками, потом уходили на дальний конец Острова плавить добычу.