«А кресильон? А Майя? — что-то тихо спросило внутри. — С тобой или нет, ловушка все равно бы захлопнулась. Асури нужен тот, кто превратил Намсу в дакини».
От себя не убежишь.
В прошлое не вернешься.
Хотя…
Мальчишка подошел к дверям в зал ожидания. Вот сейчас они откроются, и Велька окажется возле стойки «Котлеты вечности». На стене — плакаты, и Владислав Борисович изучает их, трогательно похожий на контрразведчика.
Велька шагнул в зал.
На дверях ресторана болтался белый прямоугольник. «Закрыто на инвентаризацию» — сообщала табличка. Плакаты все так же пылились на стене. Владислав Борисович стоял, покачиваясь с носка на каблук, изучая шедевр Луврской полиграфии.
Велькино сердце забилось сильно и часто. На цыпочках он пошел к инспектору, вполголоса напевая:
Не думай о шпионах свысока,
Наступит время, сам поймешь, конечно же
Без них существование — тоска,
Кромешная, унылая, безбрежная.
— Это вы, Велетин?
Инспектор обернулся, и Велька едва не решил, что обознался. Старик здорово сдал за эти дни. Щеки ввалились, теням под глазами позавидовала бы сама Асмодита. Выглядел он не на шестьдесят, но на все восемьдесят.
— А я, как видите, обратно собираюсь… Дела мои здесь закончились.
От его тоскливого взгляда Вельке сделалось не по себе.
— Не надо на вы, — попросил он. — Я еще не такой старый. — И поперхнулся, сообразив, что только что сморозил.
Де Толль улыбнулся одними глазами.
— Да, извини… Все забываю.
— А вы что, на Дачное летите? — торопливо, чтобы сгладить сказанное, поинтересовался Велька. — Это газовый гигант, да?
— Когда-то это было метановое болото. А теперь — смысл моей жизни. Смыслик.
Инспектор сгорбился. Велька чувствовал себя ужасно неловко, но уйти не мог. Его присутствие чем-то было необходимо де Толлю.
— А ты, значит, на Беренику? — после паузы спросил Владислав Борисович. — Обошлось, значит?..
— Да, обошлось… Вы правду тогда сказали: лучше бы я не сходил здесь. Вот только ничего бы это не изменило.
Инспектор обнял мальчишку за плечи:
— Пойдем, — голос его потеплел, — посидим на дорожку… В мире есть множество вещей, которые уже не изменишь.
Не сговариваясь, они пошли в конец зала, противоположный тому, где скучала когда-то асурская шпионка. Де Толль достал планшетку с компьютером:
— Глянь, Велетин. Мне попала в руки одна картина… все не могу понять ее смысл. Может, ты подскажешь?
Велька равнодушно покосился на экран.
— Это Скалища, — сказал он.
— Это Скалища, — сказал он. — Откуда у вас это?..
— Одна юная барышня подарила.
— Красиво нарисовано, но неправильно. — Велька ткнул пальцем в экран. — Видите точки?.. Это паутицы. А они в Скалиoа не залетают, у них в Челесте гнезда. И еще… Я знаю это место. Здесь наши ребята договорились с эмкаушниками встретиться. — Он облизал пересохшие губы. — Через полчаса.
— С эмкаушниками… Скажи, а не было среди них некоего Ярослава?
— Был. Это мой друг Яри. Вы его знаете?.. Он должен был одну вещь передать… амулет Кассада…
— Этот?
В Велькину ладонь скользнула цепочка.
— Откуда он у вас?
— Это долгая история. Но теперь, я думаю, он тебе нужнее.
Немного волнуясь, Велька надел цепочку на шею. Теплая волна накрыла его с головой, волна удачливости и силы, той силы, что помогла когда-то Кассаду отбить атаку асуров.
— Владислав Борисович! Я… — Велька достал карточку де Толля и разломил ее. — Мне нужна ваша помощь!
Глава 35
ТРУС — ЭТО НАВСЕГДА
Последние дни Тилль жил словно во сне. На вопросы отвечал невпопад, офицерам дерзил, чуть не подрался с Витькой Хоббитом. Соседи по кубрику в один голос говорили, что он стал «каким-то странным».
Но странностей в нем было не больше, чем в других. Просто Майя показала ему начало тропы, называемой «путь смельчаков», а он топтался на месте, боясь сделать шаг.
Один-единственный вопрос неотступно преследовал его.
Что значит «быть смелым»?
Вот в Скандинавии берсерки были… Такие рыцари припадочные — думали, что в волков умеют превращаться. Мухоморов наедятся, щиты погрызут, а потом мочат всех в пузыри.
Но это разве смелость? Да нет, отмороженность. Берсерки — они ж тупые, мозги отбиты, вот и не боятся ничего.
А еще в одной книжке вычитал: две тетки из-за графа подрались. Одна фехтовальщица, чуть ли не с рождения бою обучалась, а вторая — так, тихоня. Шпагу хорошо если над камином видела, на стене. И что думаете? Зарезала со второго удара — на психеже. А потом не знала, куда деваться от страха.
Но это девчонки — они правил не понимают. Потому им и драться нельзя: поубивают друг друга на фиг.
А Суворов? Великий же полководец, а тоже дрейфил. И еще говорил себе: «Что, страшно, скелет? Тебе будет еще страшнее, когда узнаешь, куда я тебя поведу».
И вот как ни крути, получается, что или человек боится, или теряет себя. Совсем без страха никак. Хоть и говорят: управлять, управлять — а как управлять?
Вот позавчера… На полевых учениях моста через ущелье не было. Только сосна с края на край. И что — перебежал спокойно! Никто не сумел, даже Димка не сумел, а он, Тилль, — легко. Воспит ему за это наряд вне очереди врезал, но это же пустяки.
А вчера Димка двинул его на уборку туалетов… В отместку, наверное. Да еще и сполиграфил: мол, ты у нас порядок любишь, вот и порядь… И, главное, ему бы, Тиллю, возмутиться: за что?! Ведь Вадина же очередь! И Димку бы так взять за воротник (вот как Велька только что), мол, ты, Димон, много борзоты взял. Зубы жмут? Сейчас проредим! А это уже как Семен Федоров из второго взвода, когда у него альбом с коллекцией смайликов поперли.
Только у Семки разряд по вольной, а у Тилля — по легкоатлетике. Есть разница?