Он подошел к Витьке и потряс его за плечо. Тот продолжал посапывать, изображая спящего. Офицер тряханул так, что у мальчишки клацнули зубы. Волей-неволей пришлось просыпаться.
— А?.. что?.. — Витька разлепил глаза. — Здравия желаю, господин капитан!
— Кадет Хоботов? Ну-ка встать!
Витька вскочил.
— Почему облик одежды неуставной? Место сна?
— Виноват, господин капитан! Не могу знать.
— А кто может? Це барон а це кви пари [11] … А ну пикачой в расположение сна. Одна нога здесь, другая там! И чтоб не чесался между!
— Слушаюсь, господин капитан!
Парня как ветром сдуло. Велька покосился ему вслед. Рыжего он помнил: тот самый, что кричал про экстремистов и первый бросился бежать. Почему, интересно, отец направил его именно в этот кубрик?
— Всем спать, — распорядился офицер. — Принцесс, оревуар! [12]
И ушел, оставив мальчишек одних. Велька покрутил головой:
— Чокнутый какой-то…
— Точно, — печально подтвердил Вале. — С воспитом беда… У всех люди как люди, а нам достался элит-трепло.
Единственной свободной оставалась кровать на втором уровне. Велька забросил туда рюкзак и замер в центре комнаты.
— Даты садись, — буркнул Димка, — герой… Знакомиться будем.
Кадеты неприязненно смотрели на новичка. Велька присел на краешек Вадиной кровати.
— Велька меня зовут, — хрипло сообщил он. — Велетин. А почему капитан — элит-трепло?
— Потому что он с Таверии, — отозвался Вале. — Толстого читает.
И кадеты обидно засмеялись.
…Уже через каких-то полчаса Велька стал в кубрике своим.
— Толстого читает.
И кадеты обидно засмеялись.
…Уже через каких-то полчаса Велька стал в кубрике своим. В другое время такое вряд ли оказалось бы возможным — все-таки чужак. Да и отец — начальник училища. Но мало на свете вещей, что объединяют лучше совместной драки.
— Ты нам, — втолковывал Димка, — страшно подгадил. Просто кровью не описать, как подгадил.
— Да брось, Димон, — отвечал Ваде. — Ну, взял бы ты языка. И это, заметь, еще не факт. А дальше?.. Патруль-то нас раньше засек. Я говорю, так и так получалось очень нехорошо.
Маленький, чернявый, с мохнатыми бровями, Ваде выглядел юным старичком. И говорил с расстановкой, тщательно обдумывая слова. От этого Велька проникся к нему доверием.
— Да я сам понимаю… Но Кобрик-то откуда про драку узнал?
— Патрульные, может, заявили? — робко вставил Тилль.
— Ну, заявили. И что они заявили?.. «Некоторые кассадовцы — нарочно писклявым голосом передразнил Ваде, — устроили драку. Мы стреляли по ним кинетической плетью, но промахнулись и чуть немножко не поубивали друг друга».
— Ну, положим, не так…
— Так, Димон, так. Имен-то наших они не знали. Кто-то им стукнул. Кто, интересно?
Мальчишки с подозрением посмотрели на Вельку. Тот ответил спокойным взглядом.
— А почему обязательно стукнул? — поинтересовался он. — Мы же бузу чуть не под окнами «Снежной королевы» устроили. А там камеры.
— Точно! — Димка хлопнул себя по лбу. — А патруль?
— Медведь вызвал.
— Бли-ин! Вот мы придурки… Такую операцию завалить.
Он посмотрел на Вельку с завистью. Сам Димка редко сопоставлял факты, предпочитая пути короткие и быстрые. Людей, которые владели этим искусством, он уважал.
Развивая успех, Велька стянул с шеи цепочку:
— Ничего не завалили. Смотрите, что у меня есть.
Мальчишки едва не столкнулись головами:
— Ну, даешь!
— Где?! Как добыл?!
Велька вкратце пересказал свою встречу с Яри. Даже узнав, что это копия, мальчишки не сильно разочаровались. Задачка-то решилась! Подложить тайком обманку в музей — и не придется никому из корпуса уходить. И с Бурягиным хорошо выйдет. А что пуля не пуля, а копия, тоже ничего страшного. В руки-то ее никто брать не будет.
Ваде покачал головой:
— Дубликопии долго не живут. Я книжку одну читал… — Он порылся в тумбочке. Темноту осветил экранчик планшетки. — «Технология дубликопирования» называется. Пуля хорошо, если неделю протянет. Да и проверку могут устроить. Говорю, она же легкая совсем.
— Ничего. В следующую пятницу поменяем обратно.
Мальчишки посмотрели на Тилля.
— Я верну, ребята, — сообщил тот торопливо. — Честно! Это же из-за меня все… А мне во вторник пост в музее стоять. Вот тогда и…
— Слушай, Тилль, — раздумчиво сказал вдруг Ваде, — а как же ты один с эмкаушниками? Не страшно?
Тот не ответил. Плечи его поникли.
— Тилльчик у нас трус.
Плечи его поникли.
— Тилльчик у нас трус. — Димка проницательно усмехнулся. — Свернет к мамочке в поселок, а скажет, что в Скалища ходил. Штаны-то отстираются. А?
— Не трогай его, — сказал Велька.
— Чего не трогай? Чего? Из-за этого ссыкла нас чуть патруль не замел! И из-за тебя тоже.
— Чего-о?! — Велька привстал с угрозой. Кулаки его сжались.
К счастью, вмешался Ваде:
— Ребя, не ссорьтесь! — сказал он. — Говорю, надо Тилля довести и проверить, чтоб ерунды не получилось. Кто пойдет?
— Я не пойду! — хмыкнул Димка. — Пускай сам расхлебывает. Трус!
— Я пойду.
Все трое с удивлением посмотрели на Вельку.
— Ну, что смотрите? Ну, пойду. В разговор лезть не буду, но если что — выручу. Слышь, Тилль? Честное доминионное!
На том и порешили. После этого полуночничанье как-то само собой сошло на нет. Корпус не гражданка — вставать всем рано. Велька лежал, завернувшись в тонкое солдатское одеяло (у мальчишек сыскалось лишнее), а перед закрытыми глазами мелькали пятна, полосы, точки — привет от бурного дня.