— А мне нравится. Это как… ну, если бы судьба промахнулась. Прислала трамвай смерти, но не тебе.
— Философствуешь много, Танечка. А нам пугать надо, а не грузить.
За решеткой зашлепали карты. Узник то ли пасьянс кидал, то ли гадал на дорогу дальнюю, кинкаров интерес — бог знает.
В глубине комнаты приоткрылась дверь. Ни кавайка, ни узник этого не заметили.
Танечка надулась:
— Я же как лучше хочу! Чтобы возвышенно, чтобы поплакать. Вот бы… знаешь, Ир, о чем я мечтаю??? В пьесе сыграть. Чтобы парень и девушка и у них любовь. Только не как у Бата. И чтобы не Лисенок играла, а я — в таком оранжевом платьице с блестюшками.
Или нет! В шикарном вечернем коктейле, с меховыми выпушками, все такое летящее…
Дверь открылась пошире, и Тая увидела своего спасителя. Тот хитренько улыбался: тоже, видимо, подслушивать любил. «Итальянец» бесшумно втек в комнату и спрятался у вешалки.
— …а парень, — продолжала кавайка, — чтобы не мерзавец с замашками садиста, а…
Шлепки карт прекратились.
— Извини, Танечка, — оборвал ее человек в клетке. — Валет людей выпал, к гостям. Нас проверять пришли, а мы болтаем. — И, обернувшись к вешалке, позвал: — Эй, Бат, выходи. Мы почти закончили.
Кавайка ойкнула и закрыла рот ладонью. «Итальянец» недовольно выбрался из укрытия:
— Провидец хренов… Мог бы и промолчать.
— А я трепло, Джиакомо, — с непонятной гордостью объявил узник. — Видишь: семерка кинкаров, дама асуров к ней, пика к бубешке. Мое искусство подсказывает, что ты с важными вещами пришел, не просто так.
— Простите, а ваше искусство тоже синтетическое? — встряла кавайка. — Как у скелета?
— Уймись, Танечка. — Джиакомо поджал губы. — Прочти в словаре статью о синтетике и не мешай беседе.
— Простите, сир. Я читаю, читаю, а оно все не лезет в голову…
Но директор уже разговаривал с Севером:
— Ошибся я, Ириней, — сказал он.
— А что такое?
— Хреновый из тебя провидец. Твое предсказание едва не загнало меня в гроб.
— Ты не нашел портал?
— Нашел! Нашел, хороший мой. Но какой-то ублюдок повар отправил меня на склад с ящиком сыра. Сыра, который пахнул как все грязные носки мира.
— Могло быть и хуже.
— Я едва не разбился в вагонетке. Они, знаешь ли, без рельсов не ездят!
— Джи, я ведь не стоял у тебя за плечом с автоматом. Предсказаниям или верят, или нет. Портал оказался на месте?
— Более-менее. Но боюсь, скоро он перестанет существовать. Знаешь, что я обнаружил рядом?
Узник промолчал, продолжая шлепать картами. Бату страшно хотелось поделиться новостью, так что он выпалил, не дожидаясь отклика:
— Вот! — и вытянул руку к самой решетке.
Тая подтянулась и легла животом на подоконник. Черные шторы опасно закачались.
Свет плазменной решетки делал Джиакомо похожим на мертвеца. На ладони его поблескивал крохотный шарик, слепленный из подобия папиросной бумаги с прожилками серебра.
— Куколка асурского богомола. — Узник мельком глянул на шарик. — В мифах наших… прошу прощения, луврских друзей олицетворяет смерть. Кто-то хочет превратить запорталье в кладбище.
Тая охнула. Это Майя, больше некому!
И как, интересно, ей обратно возвращаться?!
— У портала я наткнулся на клетки с едой. А еще — на меня напала титанида.
— И ты жив?
— Север, она боялась повредить богомолам. Только это меня спасло. Меня и… девчонку.
— Девчонку… — В пальцах узника возникла пятерка людей. — А о чем мы договаривались?
Ириней сидел в клетке за плазменной решеткой.
— А о чем мы договаривались?
Ириней сидел в клетке за плазменной решеткой. Но Бату пришлось выждать несколько секунд, чтобы прошел спазм в горле — так он боялся своего узника.
— Ир, пойми!.. Да, я тебя подвел. Но ты и сам подумай: что я мог?.. Эта фурия на хвосте, богомолы… У них свои игры на Лувре, попомни!..
— Ты обещал украсть пацана. Так?
— Не так! Что мне до твоих снов?.. С королем я договорился, что будет новый актер. Или актриса — на потеху кур-венку. Ты же для меня что? — графа в балансе. Ты ведь даже под основные средства не подпадаешь! Так, офисные принадлежности… Если бы не моя доброта, отдал бы прэта как миленького.
— Простите, — подняла голову Танечка. — А вот тут, — она ткнула пальцем в книгу, — написано: «Синтетическое — то же, что синтетика». И дальше смотрите: «Синтетика — синтетические материалы». Так? А материал я знаю: это собрание документов по какому-нибудь вопросу. Это мне так королевский референт рассказал. И вот я думаю: а скелет и Ириней…
— Ты встречаешься с королевским референтом? — хором спросили Север и Бат.
— Ну, да, — захлопала ресницами кавайка. — А еще с поваром, слесарем и министром культуры. Они столько разных слов знают!
— Та-ак… — Голос директора сделался опасно тихим. — Слова, значит, учим… Культуру осваиваем. Ну как же, мы актрисы, ноблес, значит, оближес… — И взорвался: — Вон отсюда, потаскуха! Мы с тобой еще поговорим!
Танечка вскочила, опрокинув кресло.
— Туда! — рявкнул Бат, указывая в окно. — Выберешься, скажешь Марио, пусть тебе работу придумает. Скажешь, я приказал.
— Хорошо, господин директор… — лепетала кавайка. — Слушаюсь, господин директор…
Послышался заунывный грохот трамвая. Тае вдруг подумалось, что, если призраки появляются слишком часто, это не очень-то и страшно. Видимо, кавайка думала так же.