Под ковром обнаружился второй выход из медитальни. Пролевитировав потайным коридором, кинкар обнаружил потайную дверь. Вела она, если верить блоку ориентации в пространстве, в ту самую комнату, куда ушел Раймон.
Кинкар прислушался. Обрывки разговора донеслись до него сквозь дверь. Голос Раймона Квазимад узнал без труда.
Второй, женский, был ему незнаком.
…джедаев честных век прошел, —
объяснял он пирату, —
Известно, что порой
Мир сильных женщин окружен
Бессовестной игрой!
— Имя! — кричал Раймон. — Назови мне имя, сестра!
— Да простит тебя богомол, а не я. Мне, титаниде, открыть свой позор? Тебе, человеку?!
— Брату!
Кинкар распахнул дверь.
— Что я слышу?! Раймон, у тебя родственники сре…
Насундук даже не обернулся — вспышка разнесла парию в клочья.
— О, не проси, мой добрый брат, — объявила Майя. — О, не проси, мой добрый брат. О, не проси, мой добрый брат, открыть тебе, кто виноват!
— Имя, сестра, имя!!
Облака пахнущего малиной дыма заполняли комнату.
В проходе догорали обломки Квазимада, призрачные языки пламени метались по сброшенным портьерам, альбомам, обломкам ящиков.
В комнату заглянула Тая.
— Что здесь происходит?! — спросила она.
— Вот! — вытянула руку асури. — Вот причина моих несчастий, брат!
Почуяв неладное, девочка рванулась назад. Но Раймон крепко держал ее за плечо.
— Поймал! — крикнул он и обернулся к титаниде. — Я умру, но ты будешь отомщена.
— Если ты умрешь, брат, — пробормотала асури, — я съем твою печень. Вот и все, что я могу тебе сказать.
Глава 34
ПРЕКРАСНАЯ АСМОДИТА,
ИЛИ ЧЕРНАЯ АУРА НЕУДАЧ
Тилля Велька заприметил еще издали. Тот шагал по аллее — хмурый, задумчивый, с папкой под мышкой.
— Эй, Тилль! — помахал ему рукой кадет.
— А, ты!.. — обрадовался тот. — Велетин, слушай… Помнишь, ты обещал пойти со мной к Скалищам?
— Ну.
— Так вот. Скоро уже пора. Димка, Вале тоже пойдут. Ты не отказываешься?
Такой наглости Велька не ожидал. Он бережно взял Тилля за ворот, подтянул к себе:
— А я уже был в Скалищах, — почти ласково объяснил ему. — И все видел. Там дружки крабихи твоей нам встречу готовят. За что ты ей продался, а, Тилль?..
— Эй, Вель… — забормотал мальчишка. Казалось, еще миг — и он заплачет. — Но ты же слово дал! Честное доминионное!
Вот это уже было серьезно. Такими словами не разбрасываются. Это если кто нарушит, гадом будет, в следующей жизни кинкаром родится.
— Слово?
— Я же ей так и сказал! — затараторил Тилль, боясь глянуть мальчишке в глаза. — Я сказал, что ты за ней придешь! А она не верила!
— Кто — она?
— Да Тайка же! Ее Майя поймала! Говорит, если скажешь кому — все, капец девчонке…
— Ах ты сволочь! — Велька задохнулся от возмущения. — Да я тебя…
Только он отвел кулак, чтобы врезать ему, только Тилль зажмурился и втянул голову в плечи, как прозвучало грозное:
— А-атставить, кадеты!
Выпустив из пальцев ворот, Велька вытянулся по стойке «смирно». Тилль с опозданием сделал то же самое.
— Кто такие? — спросил тот же голос.
— Кадет Шепетов.
— Кадет Брикк, — представились мальчишки.
— Хороши… — Капитан Волчин, офицер-воспитатель третьего взвода, смотрел на мальчишек с брезгливой усмешкой. — Неуставщину, значит, разводим… А уже секунд двадцать как общий сбор. Что зрачками хлопаем, кадеты?
— Не могу знать, господин капитан, — отозвался Велька.
— Ладно, — смягчился тот. — Ты, кадет Брикк, фотоном на построение. Тебя, Шепетов, отец вызывает.
И по тому, как это было произнесено, Велька понял: не генерал-майор, а именно отец.
Со всех ног он бросился в отцовский кабинет.
Со всех ног он бросился в отцовский кабинет.
— Вызывали? — ворвался он, с трудом переводя дух.
— Садись, — хмуро кивнул Кобаль. — Где был?
— В самоволке, господин генерал-майор.
— Ишь… — хмыкнул тот. — Молодец… Как чувствуешь, что ничего я тебе, паршивцу, не сделаю. — Он накрыл ладонью лежащие на столе бумаги. — Все, парень. Требуют тебя на Беренику. Все улажено, место под тебя выбили… Вылет через несколько часов.
Велька тупо молчал. Что значит — вылет? Как это — через несколько часов?! Ну да, он-то на Беренику, а ребята как? Тая?
Это ж из-за него они в беду попали!
Генерал тем временем в раздражении расхаживал по кабинету.
— Надо же, — бормотал он, — ведь рогом уперлись: нет да нет!.. Расхлябанность, мол, в будущем офицере. А шалишь. Если по-людски, так все сойдет… Слышишь? — обернулся он к сыну. — Мать твоя из турне сорвалась. Ради тебя, оболтуса, между прочим. Что физиономию лица хмуришь? Сам генерал-полковник Изысканненко постарался. Он, оказывается, театр очень любит.
— Н-но… я…
— Вот и ладно, — внезапно остыл Кобаль. — Мать на вокзале ждет. С тобой Волчина отправлю, чтобы как тогда не получилось, — и добавил: — Прямо сейчас и поедешь.
— Как поеду?! А вещи?!!
— Вещи уже собраны. Извини, у меня дел по горло. Учебная тревога у нас, Шатон эвакуируем.
Велькина голова пошла кругом. Засада в Скалищах, Тилль — мерзавец, эвакуация эта… «А ведь без эвакуации, — мелькнула мысль, — нипочем бы Тилля из Шатона не выпустили. Это же ЧП, самоволка! А так, в неразберихе, он куда угодно улизнет».
— Генерал-майор Шепетов, — в отчаянии крикнул Велька, — разрешите доложить!
— Хватит, сынок. Нечего нам по-уставному больше… Посидим на дорожку, помолчим. И знаешь что? Ты прости меня, дурака старого, что я тебя братом попрекал. Простишь?