Генерал обнял сына. Велька с ужасом понял, что исправить ничего нельзя.
Слово свое Кобаль Рикардович сдержал. Капитан Волчин привез Вельку в Виттенберг и высадил на привокзальной площади.
— Ну, кадет Шепетов, — протянул руку, — доброго тебе пути. Не забывай нас.
— Господин капитан!.. Я…
— Нечего, нечего, парень. Вон, мать ждет. Дуй к ней.
С грубоватой ласковостью обнял Вельку и ушел.
Велетин остался один. Впрочем, нет: к нему уже спешила высокая женщина в коротком черном платье. Черные камешки браслетов потрескивали при каждом шаге, точно чешуйки гремучей змеи. Кожа Луизы молочно светилась. Актриса старалась находиться в тени, чтобы проявились невидимые татуировки.
Пластическая хирургия прэта — великая сила. В свои пятьдесят восемь Асмодита выглядела на тридцать два. Льстецы давали ей двадцать девять, а корреспондент Акулоперский в одной из своих статей выдал двусмысленный комплимент, окрестив ее ровесницей Джульетты.
— Сынуля! — взвизгнула Асмодита, переходя на бег. — Зайка БэЧе, как ты амбивалентно подрос!
И набросилась на него с объятиями.
Мальчишка едва не задохнулся от ароматов ее духов. Будь он постарше да поискушеннее, возможно, узнал бы «Похищение сабинянок» — мощный афродизиак без запаха, напрямую воздействующий на подсознание. Но ему было лишь пятнадцать. И он понятия не имел о взрослых играх.
— Мам! — отбивался Велька, пока та целовала его, щедро пачкая черной помадой. — Ну хватит!.. Ну что ты как маленького?.. Люди же смотрят!..
— Вельчонок! Ну, Велиальчик мой, не сердись! Это же так инфантильно, дуся. Я по тебе соскучилась. Кушать будешь?
Велька помотал головой. Последний раз его кормила Василиса на маяке, но гордость не позволяла признаться, что он проголодался.
Впрочем, Асмодите его согласие не требовалось.
— Вот сю-у-ур, — проворковала она. — Сейчас выпьем один-другой кофе, и я познакомлю тебя со своей командой. Ты знаешь, у меня безумненько полифоничная команда.
И Велька поплелся за матерью, словно на казнь.
…Говорят, когда-то Луиза была совершенно другой. В молодости она преподавала в школе стереометрию. В словах «инкубатор» и «демонстрировать» ей чудилось нечто демоническое, а теорема со словами «расположим тела так, чтобы они соприкасались ребрами», вгоняла ее в безудержную краску.
Однажды на балу некий провинциальный комик сделал ей комплимент, сказав, что у нее талант к драме. Для генерала Шепетова это стало трагедией. Будучи без пяти минут сорокалетней дамой, Луиза отправилась искать актерского счастья.
Вступительные экзамены в театральное она завалила. Но это ее не остановило. Бледная замухрышечка, не умевшая побороть в себе учительницу стереометрии, она поклялась погибнуть или добиться своего. Она сменила цвет помады, объявила себя дальней инкарнацией Миядзаки и основала общество имени «Черной Кармиллы».
С тех пор и начался ее головокружительный взлет.
— Ну, как у тебя там? — щебетала Асмодита. — Рассказывай, рассказывай, рассказывай! Сейчас, погоди…
Она достала складной нож «Вамп-Викторинекс», выдвинула пудреницу и зеркало и принялась прихорашиваться.
— Представляешь, сына, — говорила она, подправляя черные тени под веками, — археологи открыли могилу, в которой в обнимку похоронены Рильке и Лорка.
— А кто это такие?..
— Сю-у-ур! Это же поэты, инфантильный ты мой!
Велька растерялся. За годы, проведенные в берсальерском училище, он совершенно отвык от той светской манеры разговора, без которой не мыслила своей жизни мать. Луиза же продолжала трещать как ни в чем не бывало:
— О Эксварья, величайший из археологов! Он синтезировал лепаж, из которого Пушкин убил Лермонтова. И я даже держала его в руках. О, это прикосновение к мировой культуре Земли! О этот дух времени!
— Разве его Пушкин… того?..
— Зайка! Лермонтов прожил двадцать семь лет, Пушкин — тридцать восемь. Оба стрелялись. Ну, и кто кого, по-твоему?.. — Она потрепала Вельку по волосам. — Пойдем, ребенок. Я амбивалентно хочу жрать. Кстати, кушать — это мещанское слово, не употребляй его.
И они отправились жрать. Или мещански кушать.
Как Велька боялся, что мама польстится на экзотику и отправится в «Котлету вечности». Но нет, обошлось. Есть они отправились в «Лабиринт отражений» на первом этаже вокзала.
Но нет, обошлось. Есть они отправились в «Лабиринт отражений» на первом этаже вокзала. Грубо прорисованные столы, плоские официанты с приклеенными улыбочками, меню с подробным описанием рецептов. К заказу прилагались дип-очки с мелькающей в стеклах разноцветной метелью. Сквозь них мир выглядел зримым и объемным, куда объемнее, чем в реальности.
Столик, за который посадили госпожу Асмодиту, покачивался на волосяном мосту над пропастью. Нить выходила из ноздри огромного ифрита и исчезала в скалах. Вдали белым и синим искрились купола мечетей, словно пирожные с заварным кремом.
Велька снял дип-очки и отложил в сторону. Он уже взрослый, решил он. Пора жить в реальном мире.
Рядом со столиком возник вырезанный из фанеры силуэт ковбоя.
— Что будете заказывать? — поинтересовался он.
Велька не удержался и вновь нацепил очки. Официант приобрел объем.
Впечатляющее зрелище! Взгляд пристальный, словно прицеливающийся, пояс — огненная плеть, телосложение сухощавое, руки привыкли к оружию… Что он делает здесь — в киберпанковском ресторане?