Губернатор разжал кулак. В ладони его лежал черный кругляшок размером с пятикредовую монету.
— Только что, — сообщил Валериан Гракхович помертвелыми губами, — мне прислали администраторскую черную метку. О господи!..
О метке этой ходили легенды. Никто не знал, откуда она берется. Получивший ее управленец долго на своем посту не задерживался. Или недостача обнаруживалась, или хищения, а то и загадочный несчастный случай случался.
— Вон отсюда!! — заорал губернатор. — Мерзавец!! Элиза!
— Убить? — с надеждой осведомилась роботесса.
— Увести. В камеру двадцать прим. Мальчишку туда же. О, я вырву им сердца! — Перегнувшись через стол, губернатор добавил: — Ну, инспектор… Не знаю, как ты это сотворил, но жить тебе осталось недолго.
— Только после вас, Валериан Гракхович. Прощайте!
— Прощай, фондовый мой.
«Элиза» увела Владислава Борисовича в камеру. Яри уже сидел там, изучая упаковки лжуфлекса.
— Все в порядке, Владислав Борисович? — поднял он взгляд.
— Все в полном порядке. — Инспектор уселся, привалившись спиной к стене. — Умаялся я, братка. За амулет спасибо. Спас он меня.
— А что с этим делают? — Яри помахал пачкой лжуфлекса.
— Ничего особенного. Едят. Хотя, погоди…
…Через несколько минут узники увлеченно играли в шашечные поддавки.
Закончилась игра сама собой. Яри вдруг помрачнел. Настала его очередь ходить, но к «шашкам» он так и не прикоснулся.
— О чем задумался, Яри?
— Да так… О Катеньке думаю. Владислав Борисович, а мы ее спасем?
— Конечно, Ярик. Иначе и быть не может.
Де Толль пересел к мальчишке и обнял его за плечи.
— Ты меньше думай. И больше доверяй своему сердцу. С нею все будет хорошо, уверен.
Яри вздохнул и доверчиво прижался к старику.
— Знаете, Владислав Борисович, — сказал он, — вы мне моего дедушку напомнили. Он все мечтал, чтобы я стал музыкантом. А я отбрыкивался. Мне в детстве хотелось пиратом стать.
— Пиратом? — удивился де Толль.
— Да. Только не таким, как на Версале, а… а как раньше!.
Мне в детстве хотелось пиратом стать.
— Пиратом? — удивился де Толль.
— Да. Только не таким, как на Версале, а… а как раньше!.. Понимаете? Плавать по океану на паруснике, с испанцами сражаться.
— Понимаю.
— У меня знакомая есть. Таис… Тайка. Мы с ней вместе книжки читали. О пиратах. Изучали такелаж, команды морские всякие.
Де Толлю показалось, что он вновь слышит полузабытую мелодию, тревожную и зовущую в бой. И вроде даже слышны слова.
А еще он понял, что в чем-то предает мальчишку.
Понять в чем он не успел. Часть стены уехала в сторону, и вошел офицер в сопровождении двух роботов: уже знакомой инспектору «Элизы» и тумбочкообразного надзирателя. Де Толль смахнул с «доски» таблетки и отправил в рот.
— …лжуфлекс не весь съели, — докладывал надзиратель. — Наглядную агитацию читали нерегулярно. Побег замышляли…
— Хватит, — остановил его офицер. — Рапорт в письменном виде — и на печать. Стоп! «Элиза», иди сюда.
Секретарша выжидательно замигала лампочками. Офицер перевел ее в режим уничтожения документов и подкатил вплотную к надзирателю. Зажужжал принтер. Листы бумаги заскользили из лотка в лоток, прямиком в шредер секретарши.
— Еще, милый, — на низких обертонах выдала она, — не останавливайся.
Офицер же присел на корточки. Мелкий, костлявенький, с гладко выбритым, словно восковым лицом, он вмиг провонял всю камеру дешевым одеколоном.
— Де Толль Владислав Борисович? Вершинский Ярослав Дмитриевич? — Офицер сверился с записями. — Славненько, славненько… Мы вас не трогали, вы нас не знаете, а прогуляемся вместе.
— Это что, на допрос? — уточнил Яри.
— Можно и так сказать. Вы проходите, ребята, не стойте.
Ни конвоя, ни штрих-пометки охранной системы на погонах гостя. «Ай, как нехорошо…» — огорчился Владислав Борисович. С детства приученный к порядку, дилетантизма он не терпел. Даже у тюремщиков и наемных убийц.
До мальчишки тоже дошло.
— Вы не полицейский, — сказал он немного удивленно. — Вы что, киллер?
— Догадливый мальчик… Глядишь, вырос бы Фандориным. Извини, не сложилось. — Веселость в голосе убийцы исчезла. — Руки за голову и на выход! — приказал он.
В этот миг Яри метнулся, закрывая инспектора своим телом.
Затрещала пистолетная очередь.
Мальчишка запнулся на полшаге. Инспектору в лицо плеснуло горячим. «Это… что же?!..» — мелькнула нелепая мысль, обрываясь пустотой.
Яри осел на линолеум. Под телом его намокало темное пятно, разлапистое, словно морская звезда.
Убийца же шагнул в сторону, вскидывая ствол.
— Я-а-арри-и! — Инспектор не узнал собственного голоса.
Пистолет дернулся, выпуская комки пуль, и…
…мир прожгло оранжевым светом. Неясное сияние аварийки померкло.
— Прошу прощения за «беспокойство, — вылепилась из тумана бесформенная фигура. — Это агентство новостей «Прэта-плюс», главный пипиар-менеджер [37] Гений, В народе Известный.
Вы не согласитесь ответить на пару вопросиков?
Когда случается нечто необъяснимое, человек совершает много лишних движений. Он моргает, трясет головой, кашляет. Таким образом тело примиряется с новой реальностью. Ну, а уж вслед за телом и сознание.
Де Толль этой возможности оказался лишен. Оранжевый свет надежно сковал его. На расстоянии вытянутой руки, умытые свинцовым блеском, в воздухе толпились пули.