— Чума канарская… — Тая нахмурилась, потом широко распахнула глаза. — Ой, смотри, он к нам идет!
— Не дрожи.
Велька опустил руку, позволяя кресильону стечь в ладонь.
Драться не пришлось. Сделав несколько шагов, Яри остановился, словно что-то вспомнив. Обернулся к своей девчонке и протянул руку. Ломака надула губки. С большой неохотой потянула с плеча кожаный ремешок.
— Так-то лучше. — Яри взял сумочку и решительно зашагал к Тайке.
— Думаю, это ваше, сударыня.
Иронический тон давался ему нелегко. От удара челюсть распухла, и юнга едва ворочал языком. Фраза прозвучала так: «Хумаю, хэхо хахэ, хуахы».
— Спасибо, Ярик. — Та присела в неловком реверансе.
Зря: разбитое колено подогнулось, и она чуть не полетела на землю. Хорошо, Велька с Яри подхватили. Та с шипением втянула воздух.
— Ты что, Тай?!
— Ничего.
— Может того… «скорую»?..
— Лед, лед приложим!.. — наперебой загалдели мальчишки.
— Ничего не надо. — Та оттолкнула нежданных помощников. — И вообще, отпустите! С-спасатели! Хватит меня тискать.
Мальчишки отдернули руки. Тая сердито полезла в сумочку за зеркальцем. Наконец-то! Не все же лахудрой ходить. Краем глаза покосилась на голопузую; та нарочно отвернулась, рассеянно глядя на скачущих по платформе попугайчиков.
Краем глаза покосилась на голопузую; та нарочно отвернулась, рассеянно глядя на скачущих по платформе попугайчиков. Ишь, мымра брезентовая. И чего Яри с ней гуляет?
Юнга сжал Велькину ладонь.
— Спасибо, Вель. Вот уж не ожидал, что ты так вовремя…
В Велькиной груди потеплело. Старого друга встретить всегда здорово! Особенно когда и времени много прошло, а забыть друг друга еще не успели.
Яри огляделся и облизал разбитые губы.
— Слушай, Вель… Можно с тобой переговорить? С глазу на глаз?
— А что, мне ты уже не доверяешь? — скапризничала Тая.
— Один раз доверился, — отмахнулся тот, — хватит. У меня особое дело.
— Ладно, сплетничайте, — с взрослой важностью кивнула девчонка. — Разрешаю.
Мальчишки поднялись на пешеходный мостик, что решетчатой змеей пластался над аэрожелобами. Ветер закручивал вихри, увязая в защитных полях (на случай если кто за оградку упадет), и слова глохли в протяжном «умммм-умммм-умммм».
Яри огляделся. Снял с шеи стальную цепочку и протянул Вельке:
— Мы тут посовещались и я… Короче, бери. Кроме тебя, никто не справится.
— А что это? — Велька с интересом осмотрел кулон.
На цепочке болталась пуля — старинная, сейчас таких не делают. Она вполне могла подойти к пистолету, который командор отдал Намсе. Вот только дыра… Как ускоритель станет разгонять дырявую пулю, одной Белой Таре известно. Да и весила цепочка меньше, чем должна. Словно не сталь и титанопластик в руках, а вата.
Дубликопия, догадался Велька. Их в любой слесарной мастерской клепают, только они недолговечные.
— Это черная метка. Для этого вашего… Тилля. Если хочет настоящий амулет — пусть в следующий четверг после отбоя приходит к Скалищам. Чтоб по-честному. Если не сможет прийти, пусть порвет цепочку — мы будем знать. Но только тогда он трус навечно!
Велька замотал головой:
— Не понимаю. Метка, Скалища… А чего это копия?
Яри нахмурился, потом махнул рукой.
— Долгая история. Ты у ребят спроси… или у Тайки, она объяснит. Она мировая девчонка, не обижай ее, смотри!
Это было очень странно. Вон ему по Тайкиной милости какой фингал поставили, а он: «не обижай». И «сударь-сударыня» их…
Долго размышлять не пришлось: желоб заполнился сверкающим туманом. Прибыл «Дракон Огня»; на нем одном такие силовые поля — кипяще-алые, с грозовыми просверками. Тая уже махала снизу рукой, что-то сердито крича.
Велька перегнулся через ограждение мостика:
— Сейча-ас! Я уже иду-у-у!
— Не слышит. Отсюда вообще ничего не слышно. Ладно, Вель. Встретимся еще. Может быть…
— Обязательно!
Скомканно попрощавшись, мальчишки побежали на перрон. Велька с Таей сели в последний вагон, ватага эмка-ушников — во второй.
В вагоне Велька уселся на обитый алым бархатом диванчик. Тая устроилась напротив: по движению поезда, чтобы голова не кружилась. Глаза ее слипались.
— Спать хочу, — пожаловалась она. — Словно по магазинам день отбегала… Разбудишь, ладно?
— Ага.
И девочка свернулась калачиком, засыпая. Велька перегнулся через столик и осторожно коснулся ее волос. Теплые и пушистые, словно котенок. Тая сквозь сон улыбнулась.
Под брюхом «Дракона Огня» загудело, словно в печи. Силовые поля налились мощью; затрещали искры, и стекла потемнели, спасая пассажиров от яркого света.
«Дракон» отправлялся в путь.
Этот момент Велька ужасно не любил. В животе бурчит, глаза закроешь — уносит Тара знает куда… Поезд разгоняется до чудовищных скоростей; не будь нулификаторов инерции, перегрузки размазали бы пассажиров по сиденьям. А так ничего. Вон тетка… отрастила пять подбородков, и хоть бы хны. Курицу на столе разложила, блины, мисочку с салатом. Обедать будет.
Велька отвернулся. Муть за окном рассеялась: поезд набрал нужную скорость, и силовые поля вышли на рабочий режим.
Теперь можно и в окно посмотреть. Пока не начался океан, пейзажи — закачаешься! Вон сопки плывут под вагонами ленивыми китами. Бережно, словно ребенка, передают друг другу тень «Дракона». А если смотреть через весь вагон, сквозь блистер можно увидеть, что творится сзади. Там струна пути уносится вдаль, горя в лучах вечернего солнца. Тает город, пожираемый ненасытным горизонтом.