Джиакомо сориентировался первым. Его смех вплелся в королевское гоготание, как теньканье треугольника в рокот контрабаса. Дробненько захихикала госпожа Волопегея, чуть улыбнулся принц, министр культуры заржал по-солдафонски, временами заглушая короля.
Не смеялись лишь Ириней и Мак-Лоун. «Скорее мертвый? — думал Север. — Посмотрим, кто мертвей будет».
«Рожа уголовная, — краснел и бледнел шоумен. — И зачем только я во все это ввязался?»
— Эй, — отсмеявшись, крикнул Людовик, — как тебя? Бат! Готовь номер — «Истинное лицо Иринея».
— Сей секунд, ваше величество! — отозвался директор и яростно задвигал бровями.
Ириней не мог видеть, что происходит за его спиной, но догадывался.
Марио конечно же ставит декорации. На сцене проявляются изломанные ветви деревьев, беседка, уродливые статуи химер. Лисенок бежит за кулисы — превращаться во Властелина Лиц.
Номер этот Ириней видел множество раз — правда, в исполнении смертников-дублеров. Теперь же ему самому предстояло выступить в главной роли.
— Так что, Ир, — поинтересовался король, — как же ты дошел до жизни такой?
— Долгая история, Люк, но интересная. Тебе бы она понравилась.
— Он, ваше вел… — начал Джиакомо, но Ириней так на него зыркнул, что тот подавился фразой.
— Эта история связана с твоим истинным лицом?
— Да. Это одна и та же история.
Даниэль и министр культуры переглянулись. Мальчишка едва заметно кивнул, и от взгляда короля это не укрылось.
— Кинкары, люди, асуры, — задумчиво проговорил он, — все любят тайны. Я выбираю вас для праздника.
— Но, ваше величество, — заволновался Мак-Лоун, — это же проходимцы! Они обещают лицо, а покажут, извините, задницу. Пусть продемонстрируют номер сейчас.
— Резонно. Что скажешь, Бат?
Была, была у Джиакомо слабинка. В отчаянные моменты горло ему скручивал спазм, отчего Бат не мог вымолвить ни слова. Полный ужаса, Джиакомо замигал Иринею: спасай, не подведи!
И Север не подвел.
— Как у нас там, — он оглянулся на сцену, — все готово? Вот и хорошо. Знаешь, Люк, у асуров четыре лица, а у человека лишь одно. Но среди нас прячется мерзавец, у которого сотни лиц.
На щеках Мак-Лоуна выступили синие пятна. Волосы его заблестели золотом, теперь он походил на тибетийского Ринпоче-хохотуна.
Ириней указал на него пальцем:
— Какое из ваших лиц настоящее? А, господин Мак-Лоун?
— Пусть покажет!
Двое служителей выхватили циркача из кресла. Взревела электропила.
«Не стоило бы Даниэлю на это смотреть», — подумал Ириней с опозданием.
Мак-Лоун закричал. Некоторое время слышался визг пилы и шлепки сырого мяса о дерево; наконец все стихло. Появился переодетый дворником Марио Пьяче. Он меланхолично помахивал метлой, сметая листья с дорожки. Дойдя до останков клоуна, Марио так же безразлично спихнул их в бассейн.
Бутафорский ветерок пронесся над прудом. Увитая вьюнками беседка, мраморные химеры Меркурия и Афродиты — все дышало покоем и безмятежностью. Этот момент действовал на зрителей сильнее всего.
Поверхность бассейна заколебалась.
Вынырнул Властелин Лиц.
В первый миг Иринею показалось, что статисты пожалели Мак-Лоуна — так оборотень походил на жертву. Но нет: лицо Властелина представляло собой карикатурную маску, изображавшую дельца от смеха. Сразу становилось ясно: не искусство тому важно, но лишь деньги. Симбионт прэта, Лисенок, игравший Властелина, всегда изображал истинное «я» жертвы.
Ложа взорвалась аплодисментами.
— И этому мерзавцу, — утирая слезы, кричал король, — мы хотели доверить праздник? Воистину, Бат, ты открыл нам глаза! Я бы даже рекомендовал… — Он нагнулся к министру и зашептал ему прямо в ухо.
— Каждого, ваше величество?.. — переспросил тот. — Их слишком много.
— Каждого! Всех интендантов-шельм, начальников пиар-агенств, научных руководителей, пиратских капитанов — к ногтю! Всех в бассейн!
— Осмелюсь доложить, — Бат наконец справился со спазмом, — расходненько выйдет, ваше величество.
— Что значит «расходненько»? Приведите этого клоуна.
— Ваше величество, Мак-Лоун мертв.
— Как мертв? А это?
Облик мертвого комедианта стек с Властелина Лиц. На сцене стояла Лисенок в наряде Коломбины.
— Хороша! — Король обернулся к Джиакомо. — Познакомишь потом. Считай, праздник за тобой.
— О, ваше величество!
Пора было убираться. Бат и так получил больше, чем мог рассчитывать. Но, когда он, меленько кланяясь, заспешил прочь, его настиг мальчишечий голос:
— Ни фига себе! А меня кто-нибудь спросил? Это же мой праздник!
— Ваше высочество? Говорите же!
— Мне ничего не понравилось, — объявил он.
Но, когда он, меленько кланяясь, заспешил прочь, его настиг мальчишечий голос:
— Ни фига себе! А меня кто-нибудь спросил? Это же мой праздник!
— Ваше высочество? Говорите же!
— Мне ничего не понравилось, — объявил он. — Всю эту шваль надо расстрелять погаными бластерами.
— Но почему, сын мой?
Мальчишка что-то шепнул отцу на ухо. Морщины на лице короля разгладились.
— Всего-то?!
Принц кивнул.
— Ну что ж… Это можно устроить. — Людовик обернулся к лицедеям: — Эй вы! Слушайте. Пять лет назад на Версале гостили посол Алексей Семенович и его дочь Таисия. Но они покинули планету. С тех пор принц томится от одиночества. В ваших же номерах дети совсем не участвуют.