— Гос-с-с… — просипел тот. Пошатнулся и заскреб пальцами, пытаясь одернуть мундир. Из груди Лютого торчала мохнатая рукоять с желтым перламутровым когтем.
— …подин гера…
Впервые в жизни начповос позволил себе исказить звание вышестоящего начальника. Ноги его подкосились. Если бы Майя и Алексей Семенович не подхватили, майор так бы и упал на желто-золотой, цветов доминиона, ковер.
— Ай-яй-яй, — протянула асури. — Какая непочтительность к высшим кровью. У нас за такое наказывают.
— Твою мать! — выдохнул Кобаль.
— Майя, ну зачем вы так? — огорчился полковник. — Мы бы ему выговор объявили… Поверьте, для него это куда страшнее.
На лбу, щеках и ладонях Лютого раскрылись кровоточащие стигматы. Ранки набухали алыми бусинками; похоже, Майя успела нанести ему несколько ударов, отыскивая уязвимую точку.
Призрак Лаперузова пролива стал явственнее. «Ну, губернатор, — думал Шепетов, — ну, сволочь… Сосватал дьяволицу!»
— Сюда-сюда, вот так, — приговаривал тем временем полковник, усаживая безвольное тело в кресло.
— Сейчас к окошку отвернем… вот так…
К шуму моря в воображении Шепетова добавились вечерний бриз и прохлада волн. «Утопила, сука, — думал он с горечью. — Нет, но как возмутительно! Старшего офицера — жучьим когтем… На глазах у вышестоящего начальства!»
И тут, словно довершая картину разгрома, в дверях послышался юношеский голосок:
— Господин генерал! Ой… а что это вы делаете?!
На пороге топтался кадет. Шепетов на славу Александра Македонского не претендовал, но учеников своих помнил. Это Тиллиен Брикк, гордость корпуса. Дисциплинированный, подающий надежды юноша, отличник учебы и боевой подготовки. Претендует на знак «ГПСД» [5] первой степени…
Претендовал.
Майя отреагировала первой: стала так, чтобы закрыть майора от взгляда Тилля, и улыбнулась. Повинуясь незаметному пассу, Лютый дернулся, выпрямляясь. Кровь в ранках запульсировала сильнее, набухая ягодками костяники, чтобы потом растечься по лицу.
Внезапно генерал-майор понял, что алые ручейки бегут не просто так, а разрисовывая кожу узорами. Пол-лица Михаила Урановича оплетал кровавый вьюнок: листья, стебли, цветы.
— Мне показалось, — Тилль переступил с ноги на ногу, — что с господином майором что-то не так.
— Нет, сынок, — отвечал майор, — со мной все в порядке.
Глаза мальчишки сделались огромными и прозрачными. Таким голосом майор никогда и ни с кем не разговаривал.
Майя положила Тиллю руку на плечо:
— Ты ведь только что пришел, мой мальчик?
— Да, сударыня.
— И конечно же что-то слышал? Только говори правду.
— А я никогда не вру, — ответил кадет. — Если быть совершенно точным, то я слышал леденящий душу крик господина майора. А еще странный свист, сударыня. Словно кто-то наносил удары асурской «паук-удавкой».
— Великолепно. — Пальцы Майи, лежащие на горле мальчика, чуть сместились. — Ты, значит, знаешь, как звучит «паук-удавка»?
— Да, госпожа. — В голосе Тилля звучала плохо скрываемая гордость. — В прошлом семестре у меня была пятерка по курсу «Оружие потенциального противника».
Генерал-майор откашлялся и зачем-то полез в архивы. Видимо, вычеркивать кадета из списка.
— Человеческий детеныш… Ты, наверно, мечтаешь о любви и славе?
— О да, сударыня! И сейчас…
— Тогда я поцелую тебя.
Послышался звук поцелуя. И еще. А затем:
— Какой у вас нечеловеческий разрез глаз!.. Ой, а почему вы так на меня смо… — и умолк.
Майя присела в реверансе. Переливающийся рыжим и седым бархат платья разметался по ковру. Тилль неподвижно лежал у ее ног.
— Вот и все, — объявила она устало. — Тайна соблюдена.
— Впечатляет. — Полковник достал платок и вытер лоб. С отвращением посмотрел на мокрую тряпку и отбросил в сторону: — Госпожа Утан, не кажется ли вам, что двое человек за неполные сутки — это как-то…
Фраза осталась неоконченной. Алексей Семенович и сам сообразил, что ляпнул не то. Двое за сутки — это много.
Алексей Семенович и сам сообразил, что ляпнул не то. Двое за сутки — это много. А сколько в самый раз? Пятеро в неделю? Тридцать в год?
Майя погладила мальчика по щеке:
— Клянусь бабочкой, я не причинила ему вреда. Это всего лишь асурский гипноз. [6]
— А Михаил Уранович?
— Тоже ничего опасного. — Майя подошла к татуированному мертвецу в кресле и оттянула ему веко: — В чем заключалась его работа? Надеюсь, не… — она помедлила, подбирая идиому, — ворочать тяжелые камни?
— Никак нет. Он вел у нас политико-разъяснительную работу.
— Значит, справится.
Лютый дернулся и попытался встать. Майя мягко, но непреклонно усадила его в кресло.
— От солнечных лучей его придется спрятать. Следите также, чтобы никто не ткнул его колышком. Список пород деревьев я предоставлю. — Майя стукнула Лютого по коленке, та дернулась с заметным опозданием. — Кормить его придется отдельно от других. Чем именно, объясню. А теперь… — Асури прислушалась.
Из-за двери донесся неясный шорох.
Приложив к губам палец — этот жест одинаков во всех доминионах, — она намотала на локоть «паучью удавку» и крадучись двинулась к порогу.
— А теперь поговорим о наших тайнах.
Резким движением Утан распахнула дверь.
— Велька?! — воскликнул Шепетов. — Что ты здесь делаешь?!