Ивар ощутил, как в виски ему вкручивают по острой железяке.
— Или вот былина о Добрыне и Алеше! — Глаза кота сверкали, он чуть не подпрыгивал от возбуждения. Понятное дело, когда еще найдешь в этом пустынном краю благодарных слушателей… — Как молодой Добрынюшка Микитиниц, он ходил?гулял по чисту полю, приезжал Добрынюшка к сыру дубу, как сидит?то ведь тут на сыром дубу, сидит?то еще сидит черный вран!
— Врун, а не вран, — вполголоса пробормотал Нерейд. — И не на дубу, а под дубом. И сейчас заболтает нас до смерти…
— Что, встретил того, кто тебя превзошел? — усмехнулся Ивар.
— Спой, птичка… в смысле киска, не стыдись, — полузадушено прохрипел Ингьяльд. Глаза его были выпучены, уши дергались в тщетной попытке свернуться в трубочку.
Ко всеобщему удивлению, кот его услышал.
Глава 12
КОСТЯНАЯ НОГА
— Спеть? — Он потянулся, выгибая спину, словно обычный мурлыка, разве что между мохнатым, толстым пузом и землей легко прошел бы высокий мужчина. — Это я могу!
— О нет! — Нерейд спрятался за спину Кари и зажал уши.
Кот сел, задумчиво обвил лапы толстым, словно громадная змея, хвостом. Раскрыл пасть, там блеснули белоснежные клыки, голос стал могучим, гулким, словно пел из дупла:
— Славное море, священный Байкал! Славный корабль, омулевая бочка! Эй, баргузин, пошевеливай вал! Молодцу плыть недалеко!..
Грустная и протяжная песня, несмотря на то что не все слова были понятны, неожиданно оказалась близка викингам, которые сами половину жизни, а то и больше, проводят в море.
— Эх, мохнатый! — сказал Эйрик, громко шмыгая носом. — Душу вывернул! Давай ещё!
— Ай?я?яй, яй?яй, замочили негра! Ай?я?яй, яй?яй, ни за что ни про что!.. — Ивар ощутил, как глаза его лезут на лоб, словно им надоело гнездиться под бровями и они решили поискать себе новое местечко где?нибудь на макушке.
— А мама позвала колдуна, он ударил в тамтам, Джонни встал и пошел!.. — Кошак продолжал надрываться, пронзительные завывания неслись над степью, перекрывая вздохи ветра в кроне громадного дерева и шепот волн на взморье. — Даже мертвый негр идет играть в баскетбол!..
— Э… — сказал Нерейд, который не утерпел, оторвал?таки ладони от ушей, — Это что за пение такое? Ничего не понятно!
— Может, заклинательная песня? — без особой уверенности предположил Ингьяльд. — Или погребальный плач?
История про мертвого воина по имени Негр, который даже в Хель отправится играть в загадочную игру под названием «баскетбол», к счастью, оказалась довольно короткой.
— Уф, — сказал Ивар, когда песня стихла, — многоуважаемый кот.
Но, вдохновленный собственными успехами в сотрясании воздуха с помощью различных звуков, ученый зверь завел новый напев, прежде чем конунг успел сказать, что хватит.
— Он бы подошел, я бы отвернулась! Он бы приставал ко мне, я б ушла! Он бы зарыдал, я бы улыбнулась! Во таки дела!
— Этому котищу на ухо наступил не медведь, а целый дракон, — пожаловался Харек.
Лицо его исказила страдальческая гримаса.
— Я этого больше не выдержу! — твердо заявил Лычко. — Если он сейчас же не прекратит это пение, достойное разве что опившегося глухого сказителя, то я повешусь вот на этой ветке!..
— Есть выход получше, — Нерейд опасливо взглянул на выводящего рулады кота, — дать деру, пока он вопит!
— Давай, — согласился Ивар. Нужно было спасать шкуру, пока их не запели или не заболтали до смерти.
Болтун развернулся на цыпочках и крадучись отправился в обход ствола. За ним двинулся Кари.
— Куда? Мряуу! — Пение прервалось так внезапно, что Ивар вздрогнул.
— Стоим?стоим! — заверил Нерейд, замерший с поднятой ногой. — Так, прогуливаемся для лучшего восприятия песен!
— Не очень верится, — проворчал кот. — Ладно, я вижу, что вам надоело. Можете поведать мне что?нибудь из фольклора и отправляться на все четыре стороны.
— Мы должны спеть? — поинтересовался Ивар, у которого отлегло от сердца.
— Можно рассказать сказку или легенду. — Кот вновь Лег на брюхо, став таким неподвижным, что сошел бы за статую, если бы не горящие хищной зеленью глаза. — А если не сообщите мне ничего нового, то я вас скушаю!..
— Как? Братьев по разуму?.. — не поверил Лычко.
— Братья нашлись! — фыркнул зверь. — Я кот строгих принципов, и всякий, кто проходит мимо, должен добавить что?нибудь к моей коллекции. Невежды и дураки рассматриваются мной исключительно в кулинарном аспекте.
— Какой умный! — уважительно хмыкнул Нерейд. Не боится поглупеть от поедания болванов!
— Это ты к чему? — спросил Скафти.
— А в некоторых землях самых храбрых врагов съедают, чтобы получить их смелость. Если размышлять подобным образом, то этот усатый наберется от слопанных неучей не сообразительности, а доблести и отваги.
— Ну что, эриль, выручай. — Ивар похлопал по плечу зарумянившегося Ингьяльда. — Кому как не тебе знать этот, как его, фольклор?
— Я жду. — Кот зевнул, звучно клацнув зубами. — С каждым мгновением во мне становится все меньше от мыслителя и все больше от голодного хищника.
— Знаешь ли ты песнь, называемую «Речами Гримнира»? — спросил Ингьяльд, делая шаг вперед. Смотреть в глаза коту, в их изумрудное, переливающееся пламя было страшно, но молодой эриль старался, чтобы голос его звучал решительно.