Ветер остался где?то наверху, над кронами, и над Речной гладью воцарилось безмолвие. Можно было слышать, как бурчит в животе у Кари и как падают в воду срывающиеся с весел капли.
— И тишина, — сказал странно изменившимся голосом Ингьяльд, — и только мертвые с косами стоят…
— Это ты о чем? — не понял Ивар.
— Да так, видение. — Ингьяльд смутился, опустил голову, — Что я за эриль, если у меня даже видений нету?
— Пусть будут! — не смолчал, как обычно, Нерейд. — Да только более приятные. А то мертвые, с косами… Аж мурашки по коже!
— Эти мурашки размером с жуков, — проворчал Эйрик. — Иные твою дубленую шкуру не прокусят!
Дружинники загоготали.
— Хватит ржать, — одернул их Ивар. — Надели бы лучше кольчуги. Новгородские владения кончились, из?за любого дерева может вылететь стрела или что похуже.
Что именно, уточнять не стал — пусть дружинники поломают голову, сами себя слегка напугают. Легкий страх вредит только новичку, опытного воина делает злее и осторожнее.
Шутки смолкли. Викинги гребли в полной тишине, напряженно вглядываясь в такие близкие берега. От одного до другого долетит стрела, так что засаду можно устроить сразу на обоих, а уж мест, чтобы спрятаться, тут больше, чем в старом замке.
Вода у берега плеснула, завертелась в водовороте, из него высунулась бородатая и патлатая рожа размером с ведро, выпучила на струг белесые зенки. В открывшейся пасти блеснули острые, похожие на щучьи, зубы.
Харек, напряженный, точно рысь на дереве, подскочил, сцапал лежащий наготове лук. Его дрожащие пальцы никак не могли выхватить из колчана стрелу.
— Спокойнее, — бросил Ингьяльд, который чуть не перевесился через борт, — это всего лишь водяной. Редкая форма жизни, приспособленная к обитанию в речных ареалах лесной полосы…
— И этот туда же, — вздохнул Нерейд, взявший водяного на прицел. — Несет невесть что. Форма жизни… форма смерти… Ты скажи, стрелять в него или погодить.
— И не пробуй, — вздохнул эриль. — Не убьешь, а только разозлишь, а неприятности он может устроить немалые.
Водяной без плеска ушел под воду и тут же возник у самого борта. В воздух взвились длинные, покрытые чешуей лапы с перепонками между пальцами и едва не сцапали эриля за шею. Тот отпрянул, с грохотом брякнулся на лавку.
Харек пустил стрелу, та с раздраженным бульканьем канула в воду, но водяной уже исчез, словно его и не было.
— Это он тебе за форму жизни, — заметил Нерейд, отсмеявшись. — Видно было, что нарочно не дотянулся, напугать только хотел. Будешь в следующий раз знать, чего говорить!
Ингьяльд сконфуженно сопел, щупал ушибленный затылок.
Чем дальше, тем теснее сходились берега, и вскоре вместо неба вверху был сплошной полог из ветвей и листьев. Там пищали, шуршали, скреблись, и на палубу время от времени падали перья и клочки шерсти. Из глубин леса доносился вой, протяжные стоны, рычание. Чаща жила своей жизнью, так же мало обращая внимания па людей, как река — на упавший в нее лист.
— К берегу! — донесся протяжный крик с переднего струга, и тот приостановился, повернул. По левую руку открылась небольшая полянка, заросшая высокой травой.
— Да там же занято, — удивленно вздохнул Нерейд. Среди травы, сцепившись в драке, катались два самых странных существа, которых Ивару только доводилось видеть. Словно составленные из сучков и палок, длинные, изломанные, они были покрыты листьями, иголками и даже шишками. Колотили друг друга руками, отчего по лесу разносился глухой, деревянный стук, издавали пронзительные, свистящие звуки.
На струги и людей не обратили никакого внимания.
— Кто это? — спросил Ивар, приставая к берегу.
Славяне смотрели на древолюдей без страха и удивления.
— Лешие, — ответил Лычко с досадой. — До следующей удобной стоянки еще верст с десяток, засветло не доплывем. Так что придется ждать, когда закончат свои разборки…
— А если шугануть? — предложил Сигфред.
— Ага, а потом на тебя, спящего, дерево свалится или — еще хуже — на струг, борт проломит, — покачал головой русич. — Нет уж, тут, в лесу, они хозяева, а к хозяевам надо относиться с почтением. Даже к неразумным…
— Сунешься к этим формам жизни — башку оторву! — Нерейд понял все по?своему и показал Ингьяльду здоровенный кулак. — А то знаем мы вас, эрилей. Пивом не пои, дай что?нибудь новое узнать…
Наконец дерущиеся убрались в лес. Оттуда донеслись мощные удары, словно оба расшибали лбы о стволы. Все эти звуки сопровождались шумом ломаемых ветвей, треском.
— Разводите костер! — скомандовал Лычко. — Они могут драться дни и ночи напролет, но к огню не сунутся.
— Не дураки, — оценил Нерейд. — Понимают, что сгорят!
В зарослях у берега что?то затрещало, оттуда высунулась зубастая треугольная морда, покрытая крупными, с ладонь, зелеными чешуйками, мгновение злобно смотрела на людей. Затем зверь, длинный, точно бревно, резво сполз в воду.
— Отродье Фенрира! — поразился Нерейд. — Какая только пакость не живет в этом лесу!
— Если и отродье, то Мирового Змея, — педантично поправил Ингьяльд. — Это ящер, он тут у них самый обычный хищник, вроде волка.
— Обычный? — усмехнулся кто?то из дружинников. — Это такая?то страхолюдина?