— Его помнят старым самые древние невры, — сообщил Лычко. — Как он скажет, так и будет. Даже, главный охотник, — русич кивнул на Ясеня, — не пойдет против слова Дубовита.
Старики расступились, похожие на шагающие деревья, Дубовит выступил чуть вперед, кашлянул, прочищая горло.
— Мы решили, — сказал он с таким рокотом, точно в глотке у старого волхва вертелись жернова, — Лычко привел их сюда без злого умысла. Пусть идут себе дальше…
Со стороны тиверцев послышались вздохи облегчения, за спиной Ивара загомонили его воины. Сам конунг ощутил, как расслабилась закаменевшая в нервном ожидании спина.
Толпившиеся вокруг невры разочарованно загудели. кто?то зло сплюнул, другой помянул Ящера. Оно и понятно: в темном лесу развлечений мало, всякий хотел посмотреть, какого цвета кровь у чужаков.
— Благодарим за милость, — сказал Лычко, — но позвольте слово молвить!
Нерейд вытаращился на русича, явно хотел удержал его: «Стой, куда ты! Выпустили, и ладно!» На лице Ясеня мелькнуло удивление. Даже Ивар ощутил желание остановить нарывающегося на неприятности соратника.
Волхв, вознамерившийся уже спуститься в землянку, развернулся, буркнул недовольно:
— Говори.
— Я знаю, что вам нет дела ни до чего творящегося за границами Леса, — голос Лычко звучал твердо, хотя по напряженным плечам видно было, что он волнуется, — но сейчас все изменилось! С юга идет страшная угроза, эта коснется и вас! Если не вылезете из теплых жилищ, не поднимете зада от мягких шкур, то скоро враги ворвутся сюда!
— Это ты о чем? — хмыкнул Ясень, небрежно помахивая секирой. От его взмахов гудел воздух.
— Из Степи надвигается новый враг, — продолжил Лычко. — Беспощадный и многочисленный. Еще немного — и те, кто живет южнее вас, не выдержат и степняки придут сюда…
— Не дойдут, — лениво прогудел Дубовит, — Лес не пустит. А доберутся — мы их всех уложим под дерновое одеяло. Впервой, что ли… Помню, как этих, гиксосов, успокаивали, те все тоже хотели мир завоевать… Вот Ящер им обрадовался, должно быть!
— Новых врагов больше, чем звезд на небе и листьев на деревьях. — Русич продолжал настаивать, но слушали его без особого интереса. Невры зевали, переговаривались о чем?то. — Они пройдут и чугайстырей и мавок, не испугаются леших и упырей, а Лес вырубят на дрова!
— Это вряд ли! — Ясень угрожающе развел руки, огромный, свирепый. — Для этого им придется перебить нас всех.
— Поверь мне, они на это способны. — Лычко понизил голос, в нем звучала искренняя мука. — Если дойдут сюда. Если же вы выйдете из Леса, станете плечом к плечу с другими, кто отражает нашествие, то сможем остановить еще в Степи, не пустить дальше!
— Зря пытаешься выманить нас из Леса.
— Дубовит посуровел, седые брови сошлись над длинным носом. — Нам все эти свары что драки между муравьями с разных куч. Если кто отважится на нас напасть, то головы ему не сносить, а между собой вы разбирайтесь сами.
Лычко побледнел, отшатнулся. Понял, что это последнее слово старого волхва, что дальше говорить бесполезно.
— Идите, — Дубовит махнул рукой, скрюченные, коричневые пальцы едва разгибались и походили на сучки, — и не задерживайтесь на наших землях. Охотники проследят.
Ясень выразительно ухмыльнулся.
— Они не считают тебя невром, — сказал Ивар, когда Лычко повернулся. На его лице застыла растерянность, в увлажнившихся глазах мутнела обида.
— Любой, кто ушел, считается для племени мертвым, — тяжело вздохнул русич. — Сам видишь, какая силища, а зря пропадает в этой чаще!
— Боюсь представить, что сотворили бы они, высунувшись из леса. — Ингьяльд передернул плечами. — А сидя здесь, зарастут мхом, разленятся совсем, потеряют силу. Сколько народов, которые стремились спрятаться, сгинуло!
— Но от тех хоть слава осталась. — Лычко выглядел хмурым, встреча с родичами не принесла ему радости. — А о нас скоро только в сказках и вспомнят. Мол, жили такие люди?оборотни. Но их винить трудно: невры хоть честные, врать просто не умеют… Большинство людей в иных племенах громко орут, когда надо постоять за родину, но как доходит до дела, разбредаются по домам. Шевелиться начинают, когда жареный петух клюнет пониже спины, в тот день, когда враг в их огород заберется. А тогда уже бывает поздно…
Ивар ощутил, что сказанное каким?то боком относится к нему, но смолчал, не стал лезть в разговор.
Селение осталось позади, запах дыма улетучился, все забил аромат свежей листвы. Вновь начался лес, дикий, нехоженый. Невры, если и бродили тут, то, несмотря на огромные размеры, следов не оставляли. В кронах тревожно перекликались птицы.
Ивар краем глаза ловил проносящиеся меж кустов серые тени. Не особенно прятались, сверкали желтыми глазами. Невры?охотники в волчьем обличье выполняли приказ старого волхва — провожали чужаков.
Чтобы тем не пришло в голову сотворить какую?нибудь глупость.
Дальше леса не было. Торчали отдельные деревца, но жалкие, искривленные — не чета тем лесным великанам, что шумели за спиной.
— И что это такое? — спросил Нерейд, с недоумением вглядываясь в открывшуюся впереди мешанину островков, полосок воды, колышущихся зарослей камыша и неестественно зеленых лужаек.