— При сражении верхом есть одна испытанная тактика! — поучал Нерейд Скафти Утробу, который в силу малого опыта держался в седле не очень уверенно.
— Какая? — Рот молодого викинга слегка приоткрылся в ожидании воинских секретов.
— Спрыгнуть с седла и сражаться пешим!
Дорога вильнула, будто хвост блудливой собаки, лее стыдливо расступился в стороны, открывая деревню. Точнее, то, что еще недавно было деревней. Над пепелищем, где уцелели только закопченные коробки печей, струйками взвивался серый дым.
— Здесь были степняки, — сказал Лычко с болью в голосе, — и они ушли… Теперь понятно, где дозорные! Они погибли!
Меч русича со стуком вернулся в ножны. Первый труп встретили через десяток шагов. На голове крупного седоволосого мужчины, даже после смерти не выпустившего из руки меч, сидели два ворона и деловито выклевывали глаза. При виде людей они взмыли в воздух с сердитым карканьем.
— Как он оказался так далеко от селения? — спросил Ивар.
— Волокли арканами, — глухо ответил Лычко
— Выдернули из строя, оттащили сюда и зарубили…
Судорожный хрип заставил русича замолчать. — Кто?то живой? — выпрямился в седле Ингьяльд.
— Скорее не успевший умереть. — Голос Зоряна звучал мрачно. — Эти степняки живых не оставляют. Они не насилуют, не грабят, не издеваются над теми, кто попал к ним в руки.
Просто, без затей убивают всех до последнего.
— Они что, не люди? — недоверчиво спросил Нерейд. — Ради этого и война, чтобы взять добычу, ощутить себя сильнее того, кого ты мог добить, но всего лишь изуродовал, насладиться женщиной, которая сопротивлялась…
— Это у вас, даже у нас. Но не у них.
Хрип повторился. На обочине распластался могучий, широкоплечий воин. Шлем слетел с его головы, обнажив густые русые волосы, синие глаза печально глядели в такого же цвета небо. Грудь была разрублена страшным ударом, торчали обломки ребер, видно было, как внутри раны трепещет нечто сизое.
Заслышав стук копыт, воин чуть пошевелился, глаза его с усилием повернулись.
— Люди… свои… — сказал он тяжело, на обескровленных губах появилась слабая улыбка, — добейте… чтобы не мучился… чтобы в вирию, к светлым богам…
— Его можно спасти? — Лычко повернулся к Ингьяльду.
— Нет, — ответил тот сердито и растерянно одновременно. — Мое искусство здесь бессильно.
Ивар соскочил с коня, одним движением обнажил меч.
— Отправляйся в Вальхаллу! — Блестящее лезвие мягко коснулось обнаженной шеи и вышло оттуда так быстро, что даже не окрасилось кровью. Умирающий дернулся, в глазах его просияло счастье, и тут же они начали стекленеть. Тело затрепетало, пальцы заскребли по земле.
— Можно было его допросить, — с неудовольствием сказал Эйрик. — Узнать, кто напал, когда это случилось, куда они уехали.
— Нехорошо было бы длить его муки, — ответил Ивар, забираясь в седло.
Трупы стали встречаться чаще. Были тут защитники селения, крупные, светлокожие, в добротных кольчугах, длинными мечами. Но большинство павших составляли мелкие в кости воины, наряженные в халаты. Доспехи их были из кожи, а руки мертвецов сжимали легкие изогнутые сабли.
— На вид люди как люди, — проговорил Нерейд, разглядывая одного из степняков. Тот лежал на земле, вцепившись в торчащее из собственного живота копье, словно и после смерти пытался его вытащить.
— Люди не бросают погибших соратников, — мрачно пробурчал Лычко. — А эти не обращают на своих павших никакого внимания, разве что только не жрут их…
У самой деревни в нос шибанула вонь горелой человечины. Кони храпели и мотали головами, не желая идти на пепелище.
— Объедем, — сказал Лычко, — все равно ничего нового здесь не увидим. Вон на холме капище, оно, как я вижу, уцелело.
Капище налетчики не тронули. Целыми стояли искусно вырезанные из дерева боги, грозно взирали на то, что творилось вокруг, их безмолвные лики. Вот только волхва убили, как и всех прочих. В луже крови он валялся у подножия статуи, изображающей дородную женщину с лосиными рогами.
— Надо спешить, — сказал Лычко, лицо которого стало мрачным, как грозовая туча. — Мнится мне, что княжество в большой опасности.
Подгоняемые хлыстами кони быстрее понеслись на запад.
С десяток всадников вылетели наперерез так стремительно, что Ивар не успел даже удивиться. Рука привычно выдернула из ножен меч, другая цапнула висевший у седла щит.
Загудели тяжелые луки тиверцев, и троих из нападавших словно сдернуло с седел.
— Эй, нам никого не оставите! — обидчиво выкрикнул Нерейд, принимая на щит удар сабли
— Оставим! — прохрипел Лычко, мощным ударом сбрасывая на землю еще одного. Конь Ивара скакнул в сторону, под его копытами что?то страшно захрустело.
Перед конунгом завертелся степняк: он визжал, вытаращив глаза, не переставая, махал саблей с такой скоростью, что та казалась пляшущим бликом. Ивар примерился и саданул его по шлему.
Ивар примерился и саданул его по шлему. Противник уклонился, тяжелое лезвие меча отшибло в сторону саблю и перерубило бедро.
Визг перешел в вопль боли, а потом и в предсмертный хрип.
Ивар огляделся. Схватка закончилась, не успев начаться.
— Чего это они? Зачем напали? — спросил Эйрик, опуская меч, который он так и не успел окровавить. Нас же во много раз больше!