— Ничего себе киса, — Нерейд говорил с трудом, приходилось подбирать отпадающую челюсть, — это же целый кабан…
Черный котище, не уступающий размерами взрослой лошади, гибким движением сел. Зевнул, показав острые и длинные клыки, такие белые, словно их точили из сахара:
— Позволю себе заметить, — уточнил он чуть гнусаво, — что не киса, а кот! А что касается сравнения с кабаном, то где вы видите у меня копыта?
Все это было сказано таким тоном, будто речь завел занудливый эриль, поучающий неразумную молодежь что много пить вредно, что нужно работать и молиться богам, а не шляться по кабакам и увиваться за девками.
— Ы?.. — не очень понятно выразился Эйрик. Ингьяльд застыл с распахнутым ртом, словно приглашая летящих мимо птиц выбрать удобную дырку для устройства дупла.
— А вроде и не пили? — Нерейд ожесточенно чесал затылок, помогая, должно быть, мозговому процессу. — Или с усталости мерещится?
— Вот он, ваш антропоцентризм! — Кот раздраженно дернул хвостом, похожим на поросшее черным мехом бревно. — Якобы если кто и может разговаривать, то только человек!..
Ругаться усатый мудрец умел не хуже любого эриля.
— Э… — Ивар понимал, что нужно что?то сказать, но мысли разбежались и попрятались, словно потревоженные тараканы. — Ты… эээ… кто?
— Кот ученый! — Кот с достоинством поклонился.
Цепь, которая заканчивалась на его шее и была прикреплена к толстенному ошейнику, негромко звякнула. Специалист по фольклору народностей индоиранской языковой общности!
— Как излагает! — восхитился Лычко, — Красиво и непонятно! Прям как наш волхв!
— А шкурка?то ничего, — Нерейд оценивающе смотрел на кота, — если на шубу ее пустить…
Ученая животина дернула хвостом, из подушечек на лапах показались изогнутые когти, острые, словно заточенные клинки, и куда более прочные, и тут же исчезли.
— Твое счастье, человек, — в мурлыкающем голосе послышалась обида, зеленые глаза засветились ярче, — что твоя тонкая и никчемная шкура мне без надобности. А то бы я ее с тебя спустил быстрее, чем ты успел бы вытащить оружие…
— Ты же на цепи, — резонно заметил Нерейд.
А это для красоты, для престижа… — Кот поднял лапу, что?то щелкнуло, и золотой ошейник, распавшись на две части, свалился с кошачьей шеи. — И для всяких дураков, которые вздумают шутить надо мной!..
Викинги подались назад, сгрудились теснее, Кари поднял палицу. Расположившийся в десятке шагов громадный зверь, которому перекусить человека что козе — ветку, внушал беспокойство.
То, что он разумен, никоим образом не успокаивало. Скорее наоборот.
— А что такое «фольклор»? А «индодриранская общность»? — вопросы посыпались из Ингьяльда, словно горох из дырявого мешка. Судя по всему, эриль уже оправился от первоначального ошеломления, — И кто тебя сюда посадил?
— Стану я отвечать на вопросы всяких грубиянов! — Кот фыркнул и демонстративно отвернулся.
Ингьяльд беспомощно заморгал, руки его опустились. Ивар понял, что настал момент вмешаться.
— Не стоит обижаться, — сказал он примирительно, — наш друг всего лишь пошутил. Ведь ты знаешь, что такое шутка?
— Получше всяких лысых и бесхвостых. — Кот поверился, некоторое время созерцал викингов бесстрастны ми зелеными глазами, словно решая, достойны они общения или нет, потом мягко лег на лапы. — Ладно, я отвечу на твои вопросы, высокий человек. Ты кажешься мне умнее сородичей…
Ингьяльд расправил плечи, во взгляде блеснула гордость. Похвала приятна, пусть даже исходит от говорящего кота размером с корову.
— Начнем с начала, — изрек кот. Кари зевнул, всем мудреным разговорам он предпочел бы хороший ужин и бочонок пива. — Посажен я на цепь законами исторического материализма!
Лычко слушал его с отвисшей челюстью: в его глазах светилось столько же понимания, сколько у валяющейся в грязной луже свиньи. Ивар ощутил, как с неодолимой силой ему сводит скулы от скуки.
— А специалист по фольклору, — продолжил разливаться кот, — это собиратель легенд, сказаний, песен и преданий…
— Эриль, в общем! — воскликнул Нерейд, обрадовавшийся, что понял хоть что?то. — А материализм я знаю, что такое! Это когда матерятся много! Сам грешен иногда!
Кот презрительно пошевелил ушами.
— М?да. — Ингьяльд несколько погрустнел. Похоже, что мудрая зверюга немного огорошила и его. — Про индо?пакистанскую общажность можешь не рассказывать… А что ты уже собрал?
— За тысячи лет, что я тут сижу, — кот важно распушился, раздулся от гордости, став чуть не в два раза больше, — я собрал неисчислимое множество фольклорных конструктов. Подумываю о написании диссертации на тему «Особенности сказкообразования у народностей лесной полосы в аспекте погребальных обрядов».
— Я понял все до слова «сижу», — несколько ошеломленно пробормотал Эйрик.
Ивар и сам чувствовал, что голова его становится похожей на перезрелую тыкву и вот?вот лопнет. Но остановить ученого кота оказалось куда сложнее, чем разговорить.
— Вот, например, гимн Ардвисуре из «Авесты», — сказал он, после чего голос его изменился, стал заунывным и пронзительным, словно вой зимнего ветра в трубе: — Четыре коня у нее в упряжке, все четыре белой масти, единой породы, высокие, оборяющие зломышление всех врагов, и дэвов и людей, волшебников и пэри…