— Кто вы такие?.. — Голос его походил на рев шторма, а глаза менялись, становясь то серыми, то зелеными или синими, подобно морской глади. — Зачем явились сюда?..
Ивар оглянулся на Ингьяльда. Пока дело не дошло до драки, рот лучше открывать тому, кто привык иметь дело с альвами, цвергами и прочими существами иных миров.
И молодой эриль не подвел. Он солидно прокашлялся и заговорил:
— Мы воины князя тиверцев Бузислава. Явились по собственной надобности.
Усач широко улыбнулся, в его пасти запросто поместился бы большой котел.
— Ага, — сказал он довольно. — По надобности. А знаете ли вы, что за проход по нашим землям нужно платить? Давайте?ка раскошеливайтесь!
Ингьяльд растерянно раскрыл рот. Не ожидал, что в Тридесятом царстве, вотчине волшебных существ, им повстречаются обыкновенные вымогатели.
— Размечтался, — ответил Ивар. — Ты, усатый, не на тех напал! И зачем вам деньги в морской пучине?
Воины в золоченых кольчугах стояли неподвижно, на белых, мертвых лицах не отражалось никаких чувств. Зато их главный чуть не задохнулся от возмущения — лицо его побагровело, усы затряслись, как у зевающего кота.
— Не будь я Черноморд, мы сотрем вас в порошок! Смешаем с навозом! Оставим мокрое место!
— Мокрое место я уже вижу, — прокомментировал Нерейд, — это твои штаны. И навозом тоже попахивает! И какой же ты, дядя, Черноморд, если харя у тебя белая?
Ивар вздохнул. После вмешательства Болтуна остался, как обычно, один выход — сражаться.
— Ну что, идите сюда, — сказал он, поднимая меч и стараясь, чтобы рука не дрожала слишком сильно. — Посмотрим, кто мужчина, а кто рыба, притворившаяся человеком!
Черноморд рыкнул, поднял руку, готовясь отправить своих воинов в атаку, но тут глаза его уперлись в клинок, который держал Ивар. По длинному, узкому лезвию пробегали оранжевые сполохи, словно меч только что вынули из горна и он еще не успел остыть.
— Откуда… откуда это у тебя? — спросил усач, опуская руку.
— Подарок, — коротко ответил Ивар. — Хочешь испытать его остроту?
— Пожалуй, нет… — едва слышно отозвался Черноморд. — Я слишком хорошо знаю, что может этот клинок сделать с таким, как я. Я жил долго, но еще не готов умереть. Прощайте, воины князя Бузислава.
Он вскинул обе руки, прокричал что?то. Море забурлило, словно налетел шквал, на берег с грохотом обрушилась громадная волна, похожая на ладонь, а когда вода с журчанием схлынула, то песок оказался пуст. На нем не осталось даже отпечатков ног.
— Уф, обошлось. — Ивар убрал меч в ножны.
— Это же были сами Тридцать Три!.. — В глазах Лычко застыло испуганное выражение, какое бывает у страдающей запором коровы.
— Что еще за Тридцать Три? — заинтересовался Ингьяльд.
— Когда?то они были лучшими воинами навеем белом свете, — мрачно изрек русич, — и боги то ли в награду за доблесть, то ли в наказание за гордыню даровали им бессмертие. Но вместо крови стала у них соленая вода, и живут они в море, на сушу выходят редко.
— Чтобы пограбить? — влез Нерейд.
— Скучно им там, сам пойми, — заступился за Тридцать Трех Эйрик, — ни кабака, ни пива.
— Скучно им там, сам пойми, — заступился за Тридцать Трех Эйрик, — ни кабака, ни пива. Вот и вылезают, тешатся как могут.
— Пусть тешатся, только не за наш счет, — сказал Ивар. — А нам пора идти. Все готовы? Тогда двинулись!
Трава на взморье была такая мягкая, что при одном взгляде на нее хотелось лечь. Воины топали по ней потные и злые. Солнце медленно двигалось по небу, но больше ничего вокруг не менялось — шумели волны, зеленел на севере лес, плыли в вышине облака, толстые и белые, словно откормленные бретландские овцы.
Дерево, стоящее одиноко, почти у самого моря, заметили издалека. Громадный дуб простер ветви во все стороны. Каждая ветка была толщиной с торс мужчины, а все вместе покрывали пространство, где разместился бы не один десяток домов.
— Ну и великан! — сказал Харек, задирая подбородок, чтобы посмотреть на верхушку.
— А чего это там у подножия сверкает? — Среди предков Нерейда наверняка были сороки. Блестящее он видел издалека. — Похоже, что золото…
Подошли ближе. Стало видно, что коричневый ствол, черными глазами в котором смотрелись дупла, обмотан толстенной золотой цепью. Ковали ее, похоже, великаны — каждое звено размерами превышало щит.
— Ого! — Глаза Скафти загорелись. — Какое богатство! Захватим?
— Конечно, — согласился Ивар. — Если ты его на себе понесешь. И поверь мне, золото редко бывает без хозяина.
Ствол казался крепостной башней, в его толще можно было вырубить не одно просторное помещение. Толстая кора, на вид тверже камня, бугрилась наростами, каждый из которых был с человеческую голову, на ней виднелись параллельные бороздки, оставленные острыми когтями, Длиной превосходящими кинжалы.
— Не хотел бы я встретить зверя, который тут когти точил, — пробормотал Эйрик.
— Похоже, ты его уже встретил, — сказал Ивар. Цепь уходила за ствол, где спускалась к самой земле и исчезала в громадном клубке черного меха. После слов конунга клубок бесшумно развернулся — и на викингов, сонно моргая, уставилась пара зеленых сверкающих глаз.
— Ой, киса… — растерянно отпрянул Харек.