— И здесь мы будем мыться? — недоверчиво спросил Нерейд. — Помню, были мы в Миклагарде в бане, так там мрамор, колонны, девки…
— Там не баня была! — Лычко загадочно усмехнулся. — А так, ерунда! Сейчас вы узнаете, что такое настоящая славянская баня — без девок, мрамора и колонн! Раздевайтесь!
Хозяин постоялого двора, натопивший баню для постояльцев, проводил их туда и занялся делами. Вскоре, проходя по двору, он с удивлением заметил, что слуги, заинтересованно навострив уши, толпятся у бани.
— А ну работать, бездельники! — грозно рыкнул он. Слуги разбежались, но сам хозяин замер, пораженный странными звуками, доносящимися сквозь толстую бревенчатую стену
Слышались удары, какие бывают, когда хорошо работают веником. Они заглушались нечленораздельными воплями, сменялись свирепым рычанием и плеском воды.
С грохотом отворилась дверь, оттуда высунулась мокрая рыжая башка с выпученными глазами.
— Нет, я больше не буду! — прокричала она. — Выпустите меня! Я хочу к маме!
Из бани раздалось утробное рычание, башку втянуло внутрь, и дощатая створка захлопнулась.
— Может, пытают кого? — подумал вслух хозяин, пожал плечами и пошел дальше. Если постояльцам, по всем повадкам похожим на воинов, угодно кого?то пытать, то это их дело. Слава богам, Новгород — вольный город, и каждый в его пределах властен заниматься своими делами.
Викингов из бани почти вынесли. Нерейд ругался шепотом, говорить громче сил у него не было, клялся, что хуже не чувствовал себя с самого рождения. Ивар молчал, хотя ощущал себя выстиранным бельем, которое хорошенько отжали, а после этого колотили о камни.
— Вот и отлично! — Лычко был до отвращения бодр, глаза его горели хищным пламенем. — Сейчас кваску хватанем и о делах побалакаем!
Ивар мужественно приготовился к новым пыткам, и, как оказалось, зря. Квас, коричневый, мутный напиток, похожий на воду из торфяного болота, на вкус оказался не так плох. После него голова немного прояснилась.
— Ну что. конунг, рассказывай, как ты, как твои воины? — спросил Лычко. — Семь лет — немалый срок. Многое могло случиться.
— Да все так же, — ответил Ивар. — Утюжим море брюхом драккара. Обо мне уже и сказки рассказывают по Северным Землям. Все, кого ты знаешь, живы, слава асам! Вот решили попытать счастья в Гардарики, наняться в дружину Хольмгарда. Говорят, что посадник сносно платит…
— Раньше платил, — поправил Лычко, — Сейчас с этим туго. Войны последних лет опустошили казну, своих бы воинов прокормить. Тут не до наемников.
Ладно. — Ивар усмехнулся, отхлебнул еще кваса. — Тогда поплывем назад. Мир велик, без добычи домой не вернемся. А ты что делаешь в Хольмгарде? Давно ли покинул Миклагард?
— Пять лет, и с того времени служу в стольниках у князя тиверцев Бузислава!
— У князя? — ожил Нерейд. — Бузислав выбился в правители?
— Так получилось. — Лычко развел руками, словно извиняясь, — Вот правит, а я ему помогаю.
— Как он только княжество не пропил с такими помощниками, — пробурчал рыжий викинг.
— С тобой бы точно пропил! — осадил болтуна Ивар и вновь повернулся к русичу: — А здесь?то ты что забыл? Или владения Бузислава рядом?
— Они далеко, — вздохнул бывший телохранитель константинопольского императора, — За лесами, реками и болотами. А сюда меня прислал князь — искать помощи против идущей из степи угрозы.
— Я немного слышал об этом. — Ивар ощутил, что его тащат, словно козу на веревке. Сначала случилась буря, отогнавшая корабль к Рюгену, потом драккар неведомыми ветрами занесло в Адальсюслу, а теперь еще произошла почти невероятная встреча с Лычко, который прибыл с самого юга, откуда ползет неведомое зло.
— Веками мы жили рядом со Степью… — В голосе русича зазвенела тревога, лицо стало серьезным. — Всегда воевали с ее жителями. Одно племя степняков сменялось другим, киммеры пришли вместо тернопольцев, сами погибли под мечами скифов, а тех поглотили сарматы. Всех не упомнить… Но нынешние, которые явились с востока пять лет назад, они даже не люди… Тиверцы самые свирепые воины, мы еще отражаем набеги, а наши соседи, дулебы, волыняне, сочли за лучшее отступить в глубь лесов и сами теснят северные племена. И там свары, раздоры, кровь…
— Война дошла до моря, — тихо откликнулся Ивар, — и ладьи вендов несут смерть на берега Вестфольда и Трандхейма.
— Вон оно как… — Лычко совсем погрустнел. Выглядел он точно волк, отбившийся от стаи. — Наших сил уже не хватает, чтобы отражать супостатов, и князь послал меня сюда, чтобы испросить помощи у Господина Великого Новгорода! Словене всегда были охочи до драки.
— Судя по твоему невеселому виду, успеха ты не добился? — предположил Нерейд. — Куда веселее выбивать друг другу зубы на улицах, чем лить кровь под мечами степняков!
— Наверное, так. — Русич отхлебнул еще кваса, поперхнулся, — Посадник ответил мне, что им не до южных дел, что чудь напирает, ижора совсем обнаглела, а пермь отказывается платить оброк!
— Послал, короче, — заключил Нерейд, — И совсем не к асам на пир!
— Интересно, — Ивар взглянул собеседнику в желтые глаза, — почему ты говоришь «мы», упоминая о тиверцах? Ведь ты невр!
— И что? — удивился Лычко, — Все мы потомки Таргитая, будь то невр, словенин или даже лях.
И пусть деремся меж собой не хуже чем голодные собаки за кость, так это наша драка, и пусть чужой не лезет! Воюя со Степью, я сражаюсь не за свою семью, род или даже племя, а за родину, что тянется от Русского до Варяжского моря и которую вы, северяне, зовете Гардарики! Неужто ты бы не вступился за отчизну, угрожай ей враг?..
— Отечество морского конунга — его драккар! — отчеканил Ивар, выпячивая подбородок, — А единственное, за что он может сражаться, — это слава и золото!