— Ну?ну, — буркнул Нерейд, — только не обделайся со страху. Тут и так воняет, без тебя…
Придумывал Ингьяльд до самого вечера, кусочек ровной земли весь исчеркал рунами. За один день похудел так, что рубаха болталась на нем словно на пугале, а бородка напоминала нарост мха на тощей сосне.
— Готово! — выкрикнул он в тот момент, когда солнце, наполовину скрывшееся за далеким лесом, вдруг прорвало завесу туч и на воду болота лег желтый колеблющийся отблеск.
Упыри, уже клацавшие зубами от нетерпения, с недовольным шипением попрятались.
— Давайте сюда оружие! — Голос эриля подрагивал от радости, а глаза светились торжеством.
— Свой меч не дам, только испортишь, — буркнул Ивар.
К Ингьяльду выстроилась настоящая очередь. Он спешно рисовал на клинках надпись из нескольких рун. Те на мгновение вспыхивали золотом, потом гасли, но с лезвий не исчезали, оставаясь тонкими черными линиями, словно вплавленными в металл.
— И что это? — поинтересовался Нерейд, когда его меч был украшен подобным образом.
— Теперь он будет жечь упырей не хуже солнечного света, — ответил Ингьяльд, склоняясь над оружием Лычко. Над болотом сгущались сумерки, от водной глади поднималась густеющая дымка и стремительно превращалась в самый обыкновенный туман. Из него слышалось кваканье, писк и такое хлюпанье, словно по грязи елозила пузом лягушка размером с быка.
— Сейчас на приступ пойдут, — предположил Нерейд, вслушиваясь в приближающееся чваканье.
— Огонь зажигайте, — велел Ивар. Дров собрали с гулькин нос, но сражаться с упырями в темноте стал бы разве что безумец.
Пламя вспыхнуло слабое, жалкое, разогнало мглу на несколько шагов.
— Я сейчас — Эриль подошел к костру, шатаясь. Видно было, насколько он изнурен — руки подрагивали, под глазами повисли черные мешки. — Сделаю, чтобы горел до утра…
Руны загорались неровным светом, от них летели шипящие зеленые искры. Потом словно втянулись в костер, тот вспыхнул, на мгновение вырос, став чуть ли не вдвое больше. Затем пламя опало, но горело теперь ровно, мощно, видно было, что его не залить водой, не забросать грязью. В огненных языках проскакивали синие искры.
Над болотом прокатился тоскливый вой. От него дрожали поджилки, хотелось выронить оружие, а самому стать мышкой и забиться в норку.
— В круг вокруг костра! — крикнул Ивар. — Ингьяльд, оставайся в середке. Все равно от тебя никакого толку! Да поможет нам Один!
— Станет еще Отец Ратей на всякую болотную слизь время тратить, — пробурчал Нерейд.
Тьма вокруг островка зашевелилась, словно сжимающая кольца огромная змея. Упыри наступали сплошной Массой, слышен был плеск и хлюпающие шаги; ноздри почуяли запах тины и гнилой рыбы.
— Бей! — Ивар ударил самого смелого. Меч коснулся блестящей кожи, что?то зашипело, упырь завизжал точно поросенок. Лезвие рассекло его без труда, будто громадный кусок масла.
Судя по воплям, в бой вступили остальные. Украшенные рунами клинки кромсали плоть болотных жителей не хуже, чем оружие, выкованное в подземных кузницах сидхе. Но упырей мало смущала гибель сородичей. Они перли и перли вперед, топча короткими перепончатыми лапами склизкие трупы.
Украшенные рунами клинки кромсали плоть болотных жителей не хуже, чем оружие, выкованное в подземных кузницах сидхе. Но упырей мало смущала гибель сородичей. Они перли и перли вперед, топча короткими перепончатыми лапами склизкие трупы. Шипели и тянули длинные когтистые лапы, одержимые одним желанием — рвать и терзать теплую человеческую плоть…
— Да когда… они… кончатся? — прохрипел Нерейд, с каждым словом выводя из строя по упырю. Те оседали наземь грудами дурно пахнущей слизи. Вонь стояла такая, словно викинги сражались на горе из рыбьих внутренностей.
— Не скоро… — ответил Ивар,
Ночь выдалась прохладной, но пот заливал глаза. Руки тяжелели, однако нужно было рубить и рубить, не останавливаясь. Сейчас Ивар не чувствовал себя воином: в однообразной рубке скорее преуспел бы мясник, привыкший орудовать тяжелым тесаком.
Над болотом царила ночь. Глухая, черная, убийственная.
Золотистый шар солнца выпрыгнул из?за горизонта, словно кто?то дал ему хорошего пинка. Ивар зажмурился — настолько ярким показался дневной свет уставшим глазам — и опустил меч.
Уцелевшие упыри с разочарованным воем уползали в болото.
По берегу островка громоздился настоящий вал из уродливых тел, похожих на мешки с кишками. Под солнечными лучами они оплывали, превращаясь в зеленую слизь, которая медленно стекала в болото.
Ивар чувствовал, что и сам перепачкан подобной гадостью с ног до головы.
— Завтра из этой слизи народятся упырята, — хриплым голосом сказал Ингьяльд. Он так и просидел всю ночь около пламени, не давая угаснуть костру, и сейчас выглядел словно живой мертвец, желтый, исхудавший.
— Обрадовал, — хмыкнул Нерейд. Рыжий викинг был таким грязным, словно копался во внутренностях кита. — Что делать будем, конунг?
— Надо идти, — сказал подошедший Лычко. — Пока светит солнце, мы должны пересечь болото. Еще одной такой ночи не выдержим…
— Надо так надо, — Ивар убрал тяжелый, словно скала, меч в ножны и повысил голос: — Разбирайте груз. В дорогу!..