— Это… нет. Работа для жреца, только и всего. Не плохо и не хорошо. Но во всяком случае, это объяснимо.
Растопыренные колючки немедленно стали ядовитыми. Орнольф коснулся темы, обсуждать которую Паук не желал ни при каких обстоятельствах.
— Я просто хочу сказать, — рыжий немедленно сдал назад, — что при таких условиях, твои попытки быть циником выглядят… несерьезно. Циничный защитник вдов и сирот — это слишком даже для тебя.
— Даже… — с удовольствием повторил Паук.
И Орнольф был прощен. Чего уж там, он всегда умел подольститься.
А циником Альгирдас не был и никогда не пытался выглядеть таковым. Просто частенько называл вещи своими именами. Это Касур — мастер подбирать красивые слова даже там, где и без них звучит неплохо, а Паук, он простой — восемь глаз, восемь ног, да неистощимые запасы яда. И еще Паук, наверное, очень предсказуем. А Сенас далеко не дурак, это еще тысячу лет назад было ясно. И не зря упырь приходил к Даме в теле Жениха. Знал, мразь дохлая, что у Альгирдаса рука не поднимется причинить вред человеку, только что потерявшему любимую женщину. А еще знал, что Паук спятит, если будет просто смотреть, как у него на глазах ломают жизнь еще двоим юным смертным: Адвокату и Даме.
Клички, придуманные, чтобы не видеть за ними людей. Жаль, для того чтобы совсем ослепнуть, недостаточно дать человеку прозвище. Если в самое ближайшее время не предпринять что?нибудь… хоть что?нибудь, если не спугнуть Сенаса, он убьет эту девочку, Вильгельмину. И чем смотреть потом на ее мужа, уж лучше самому залить землю в ящиках святой водой и сдохнуть в корчах. Так оно легче будет. Безболезненней.
И все же, возвращаясь к вопросу о том, знает ли Сенас о появлении на островах Паука, следует признать, что уловка с землей уже сейчас, до применения толченых просфор, работает сразу в двух направлениях. Во?первых, привязывает Альгирдаса к тварному миру и, скорее всего, к острову Британия. Во?вторых, плохо влияет на умственные способности. И то и другое Сенасу только на руку.
Соблазн списать все глупости последних дней на дурное влияние магии земли и крови был велик. Но Альгирдас не поддался. Соверши он за это время хоть одну серьезную ошибку, глядишь, и дал бы себе поблажку, подыскал промаху объяснение, щадящее самолюбие. Но поскольку ничего, кроме великолепного невнимания к очевидному и обычного невезения, он пока за собой не наблюдал, приходилось признать, что все это время чувства его находятся в изрядном смятении. Только и всего. Состояние было сродни долгому голоду от потери крови. Перед первой трапезой разум помрачается, руки дрожат, и обычно это заканчивается смертью жертвы.
С уходом Орнольфа обстоятельства порой складывались так, что Альгирдасу приходилось пить человеческую кровь. И все, кто становился его добычей, умирали.
Всегда. Не потому, что теряли так уж много крови, а потому, что Альгирдас в такие моменты плохо понимал, что делает, хотя самому ему казалось, что он прекрасно отдает себе отчет в происходящем.
В общем, Сенас наверняка уже знает о появлении Паука на островах, но понятия не имеет о том, что его враг поблизости.
Он не разглядел вчера во время трапезы бьющуюся в стекло летучую мышь, но не зря обратил внимание Адвоката на дом у церкви на Пикадилли. Чего ж ты хочешь, Паук? Притащить в город, где обосновался Сенас, своих рабов, вызвать к жизни домовых, расшевелить еще десяток духов, собрать их всех в одном доме и при этом, чтобы такие фокусы прошли незамеченными? Забыл, что Сенас сам когда?то был фейри? И наплевать, что сейчас в тебе больше от дивного народа, чем в нем, фейри по праву крови. Мастерство не пропьешь… Это, опять?таки, мудрость от Орнольфа, а рыжий страшно умный.
И приятно думать, хотя бы предполагать, что многочисленные обитатели того дома отвлекли Сенаса от тихого, незаметного Паука прямо у него под носом.
Вот сюрприз был бы для упыря, прихвати он Альгирдаса в Карфаксе еще вчера. И если бы не собаки, поднявшие ужасный шум из?за крыс, так бы оно и вышло. Спасибо милым фокстерьерам! Никогда Паук не жаловал эту породу, как раз за склочность и способность поднять шум по любому поводу, и вот, пожалуйста, жизнью обязан.
Итак, сегодня, как только Шестеро угомонятся и разойдутся по спальням, следует нанести визит в кабинет Лекаря. Все бумаги были там, хочется верить, что там они и остались. Жаль, не успел проделать все нынче утром. Когда рассвет наступает на пятки, так спешишь убраться подальше от людей, что все остальное кажется неважным. А сейчас… скучная и дурацкая работа. Необходимая. Интересно, бывает так, чтобы необходимая работа не была скучной и дурацкой? У кого?то, наверное, да.
Паук составил для чародеев схему сплетенного Сенасом заклятья. Убедился, что охотники все поняли правильно. Не сказать, чтобы это было просто: объяснить слепым, что такое краски — Альгирдас по себе помнил, что подобные объяснения удавались только Орн…
«Слушай, Паук, или перестань или удавись!»
Он так разозлился на себя, что с ходу растолковал чародеям, отродясь не видавшим разноцветных узоров заклинаний, что такое схема и как с ней работать. Парни направились в Карфакс. Паук остался дома, удерживая охотников на концах чутких нитей, готовый вмешаться, если потребуется его помощь.