Терять было уже нечего. Лучше пожертвовать этим залом, всем клубом, смертными, если понадобится, чем погибнуть самому. Тем более что Лорел держалась рядом с хозяином. Лорел — единственная, о чьей гибели Маркус пожалел бы по?настоящему. А от Паука сейчас останется мокрое место. В буквальном смысле. Ну, может быть, еще десяток особо прочных костей. Зубов, например.
Он ударил, и поспешно отступил еще глубже в тень. Подальше от того, что должно было случиться.
Тела «вечных» стали изменяться: страшно, больно… кости разрывали кожу, гниющая плоть кусками валилась под ноги, жутко скалились удлинившиеся челюсти.
Тела «вечных» стали изменяться: страшно, больно… кости разрывали кожу, гниющая плоть кусками валилась под ноги, жутко скалились удлинившиеся челюсти. Жидкой слизью потекло покрытие на полу, обнажая неприглядную арматуру. Пылью посыпался на головы потолок. А Паук… будь он проклят, демон! — одним длинным прыжком оказался рядом, и горло Маркуса будто сжала тонкая, прочная удавка.
Один страшный, черный миг, когда кажется, что вот… что это — все. А потом грохот выстрелов, струна на шее разжимается, Паук исчезает среди собственных теней. И крик Лорел, перекрывающий грохот музыки.
— Маркус!!! — она кричала, забыв о том, что можно говорить безмолвно, забыв о том, что прилюдно она всегда обращалась к хозяину на «вы». — Он — зеркало! Он сам — зеркало! Что бы ты ни сделал… это вернется!
«Разорвите его! — приказал Маркус, обращаясь сразу ко всем. К «кровавым братьям» и к «вечным», — разорвите тварь, и принесите мне его сердце!»
«Отлично сказано!» — услышал он на той же волне насмешливый, мягкий голос.
И Маркус атаковал его в последний раз, насылая на демона безумие. Если Паук отразит и это, все, кто окружает его, станут берсерками и ринутся в бой, окончательно позабыв себя. Если же не отразит… один берсерк не долго продержится против стольких умелых бойцов.
Страшный меч за какую?то секунду полоснул сразу по десятку кинетических щитов — искры разлетелись, как от праздничного фейерверка. Щиты выдержали первые удары, но поддались под следующими, а сам Паук, неуязвимый, заплясал в окружении «вечных», бросившихся в ближний бой. Кажется, ему распороли плащ. И это было единственным достижением. А смельчак, сумевший совершить такой подвиг, превратился в пыль, и даже сам Маркус не смог бы вернуть его к жизни.
«Уходим! — опомнившаяся Лорел тащила хозяина к выходу. — Бежим отсюда!»
Это было правильно — бежать. Прямо сейчас, пока взбесившаяся мельница прореживает ряды «вечных», а «кровавые братья» один за другим теряют плоть и подобие жизни. Сгнивший пол скользил под ногами, проваливался. Но это была ерунда. Маркус устоял бы даже на канате в бурю, а Лорел, пожалуй, могла бы на этом канате сплясать.
Дверь распахнулась перед ними…
И захлопнулась.
— Не так быстро, упырь, — спокойно произнес Паук в неожиданно наступившей тишине. — Или ты считаешь, что мы достаточно развлеклись?
Маркус не обернулся.
Дверь разлетелась в щепы. А зал взорвался за спиной. Все, что еще не сгнило — дерево и металл, пластик и стекло, бетон, ткань и бумага — все разлетелось на клочки, осколки, острые щепки. И обрушилось на Паука.
Разорвать, пробить, задушить. Уничтожить!!!
Пули не взяли его, но это — не пули, это гнев и страх лорда Маркуса Инблакки, его разрушительная, неудержимая сила.
Ему не нужно было смотреть, чтобы понять: удары не достигли цели. Что бы там ни сделал Паук, Маркуса это уже не волновало. Лорд Ведиуса рассыпался стаей летучих мышей, тысячами пауков разбежался во все стороны, струйкой тумана потек в коридор. Паук, восхитительнейший из демонов, неужели ты думал, что сможешь поймать настоящего вампира?
— Гэбо, бохт [85] Маркус, — печально сказал Паук, вкладывая меч в ножны, — настоящий вампир — это я.
Лорел стояла в дверном проеме, вытряхивая из волос бетонную крошку. Убегать она не собиралась. Умереть — не боялась. И еще она знала, что Паук соврал. Он не был вампиром, он не мог быть вампиром, потому что о вампирах Лорел знала все.
Вообще все. Даже то, о чем неизвестно было Маркусу и остальным лордам.
Паук не вписывался в рамки.
И демоном он тоже не был, демонов не бывает.
А еще он не был магом, потому что магия — выдумки.
И все же, он был.
Он смерил ее равнодушным взглядом, потом оглядел еще раз, уже с большим интересом. И это Лорел понравилось, это доказывало, что хоть в чем?то Паук — нормальный, поскольку причиной интереса стала ее грудь, обтянутая эластичной черной безрукавкой, и ее бедра, обтянутые блестящими кожаными штанами.
— Уходите, леди, — сказал Паук.
И отвернулся.
Длинные пальцы с черными ногтями слегка шевельнулись, формируя из воздуха, как из глины лорда Маркуса. Бедного Маркуса, который так и не смог убежать, даже развоплотившись.
…Весь бой занял от силы три минуты, так что ту часть обещания, где было «недолго», Альгирдас по?прежнему выполнял. Здесь Орнольфу придраться будет не к чему. Вот насчет «осторожно», увы, все прошло не так гладко. Можно было бы вести себя гораздо аккуратнее, просто взять и убить всех, не ввязываясь в драку. Но слуги Маркуса накинулись на него… не то, чтобы слишком неожиданно… ох, ладно, это действительно было слишком. Но кто же знал, что столько старых, по?настоящему старых упырей, могут служить одному хозяину? А Альгирдас, начав бой, уже не мог остановиться и сосредоточиться на том, чтобы каждому вражине досталось по своей смертельной ниточке. Где уж там! Он едва успевал перехватывать их магию, пока не сожгли, не изуродовали, не разорвали на куски, не… маллэт! — у них богатый арсенал заклятий, у этих мертвяков, не каждый маг может себе такой позволить. Если бы не зачарованный клинок, кто знает, как бы все обернулось.