В истолковании выражения лица Орнольфа она тоже не усомнилась. Но Орнольф — он хотя бы деликатный, терпеливый. И, вообще, хороший.
— Какой умилительный ребенок! — умирающим голосом сообщил Альгирдас. — Дитя мое, а где ты, по?твоему, сейчас находишься?
— Любовь моя, почему бы тебе не заткнуться? — тон в тон прервал его Орнольф. И пожал плечами, взглянув на Маришку: — Вообще?то, да. Мы сейчас как раз в этих самых слоях бытия, и материальны здесь только мы трое… А если кто?то продолжит комментарии, он тоже станет бесплотным духом, и нас останется двое.
В который уже раз Маришка подумала, что объектом восхищения и любви ей следовало бы выбрать именно Орнольфа — спокойного, доброго и тоже, по?своему, красивого. Одни только волосы чего стоят! Уж во всяком случае вздыхать по нему было бы проще, чем по Альгирдасу, за чьей ангельской внешностью скрывался злобный, пакостный демон.
— Нет никакой нужды ловить и насиловать духов, — продолжал ее наставник, — оставь этот путь для тех, кто лишен даже зачатков таланта. Ты — прирожденный маг, ты можешь стать чародейкой, и у тебя есть все, что требуется для заклинаний. Есть твоя собственная Сила, она называется цуу, и пользоваться ею куда удобнее, чем заимствованной, хотя бы потому, что не приходится каждый раз перебирать каталоги Сущностей, выискивая нужные тебе характеристики. Некоторые, особо могущественные чародеи, только цуу, бывало, и обходились, — он снова посмотрел на Альгирдаса и улыбнулся. — К счастью для нас с тобой, Марина, эти чародеи давно предпочли теорию практике.
Нормальные же люди, черпая могущество в себе, не пренебрегают все же той самой, третьей точкой опоры. И падают гораздо реже.
— Пфф, — по?кошачьи донеслось со стороны Хельга.
— Но эта точка, — невозмутимо говорил Орнольф, — не эмоциональное состояние чародея. Эмоции нужны лишь для того, чтобы выпустить воображение из устоявшихся рамок. А опираться нужно на поддержку своего покровителя. Я помню, было время, когда покровителями выбирали богов. Потом боги стали демонами, и по недоразумению в покровители чародеев попали христианские ангелы и разные мелкие духи. Со временем имена и образы тех, к кому взывали во время плетения чар, превратились в полную бессмыслицу, а там и чародеи повывелись. Но если выбрать правильно, если чувствовать за собой реально существующую силу, ты получишь не только опору, но и помощь, в случае необходимости. Взывать, кстати, можно, к кому угодно. Хоть к любимому актеру, хоть к фикусу в кадке, при условии, что ты питаешь к нему сильные чувства. Лучше любовь, но и ненависть тоже подойдет.
Маришка моментально перебрала в памяти все комнатные цветы, в изобилии разводимые матушкой, и ненавидимые всеми остальными членами семьи. Потом переключилась на музыкантов. С музыки съехала в кино. Задумалась о политике… Глава МЧС, ей?богу, показался подходящей фигурой. В конце концов, ИПЭ — структура МЧС: на кого и молиться, как не на собственного министра?
— И кто твой покровитель? — на ответ Маришка не рассчитывала — дело?то, по сути, довольно интимное, но нужно же было отвлечься от министра. Невозможно ведь даже представить, как это она будет проводить ритуал, мысленно обращаясь за поддержкой к легендарному генерал?полковнику.
— А разве это не очевидно? — удивился Орнольф. — Мой могущественный покровитель сейчас прожжет глазами дырку в книге. Хельг, ты действительно читаешь «Библию юниксоида» или просто держишь ее вверх ногами?
— Кто?о?! — Маришка уставилась на Альгирдаса. — Правда, что ли?
— А я знаю? — тот захлопнул толстенную книгу. — Если рыжий на меня и молится, мне?то он об этом не докладывает.
Не стоило его злить. Это Маришка уже знала. Но тут не удержалась от вопроса, причем вполне искреннего, нисколько не имея в виду глупо пошутить или сказать гадость:
— Орнольф, ты поэтому сказал, что фикус тоже сойдет?
Издав странный звук, Альгирдас выронил справочник. В огромных глазах его изумление мешалось с сомнением. Он перевел беспомощный взгляд с Маришки на Орнольфа и тихо, жалобно спросил:
— Я все правильно понял?
Орнольф, сжав губы, сверлил взглядом пол, стараясь дышать глубоко и ровно. Он силился заговорить, но что?то мешало ему выдавить хотя бы слово.
— Рыжий… — неуверенно позвал Альгирдас.
И это стало последней каплей.
Маришка впервые увидела, как Орнольф смеется. Хохочет. Плачет от смеха. Громыхает, как сходящая с гор лавина.
Ой, мамочки! Ей захотелось спрятаться, чтобы волна заразительного, огненно?рыжего веселья не смела ее вместе со стеной.
— Никогда еще… — великан задохнулся и замотал головой, силясь справиться с приступами смеха, — никто… не сравнивал Хельга с фикусом… Эйни…
— Заткнись!
— Никто и никогда еще не терял голову от любви к фикусам. Я же говорил тебе, она привыкнет.
— Заткнись! Тин асву! [29]
Нерешительно, опасаясь привлечь к себе лишнее внимание, Маришка покосилась на Альгирдаса. Он уже злится? Орнольф успеет, если что, остановить…
Паук свернулся в своем кресле, кусая нижнюю губу и изо всех сил обхватив руками колени.
Поймав взгляд Маришки, он слабо застонал и ткнулся в колени лбом, вздрагивая от смеха.
— Рыжий… сделай что?нибудь… с этим. Я же… злой. Я…