Паук и не ожидал. Он его потребовал. Честно предупредив, что если убийства не прекратятся, комэйрк будут отнесены им в категорию низших фейри, с которыми поступят по законам военного времени.
Они не поверили. Они, скорее всего, просто не поняли, чего же он хочет от них. Ду'анн алла, старый друг, всегда живший в мире с духами природы, не мог же он всерьез угрожать им. Да и, кроме того, как можно уничтожить их, тесно связанных с царственной владычицей Талау — Землей? Как можно уничтожить реки и горы, леса и пустыни, холмы и степи?
Что тут скажешь? Комэйрк просто выбрали неудачное время для того, чтобы вообразить себя неуязвимыми.
А о том, что вместе с ними будут уничтожены и люди тот же Хельг, если и подумал, то лишь потом. После.
Когда все закончилось.
После.
Когда все закончилось.
Он был слишком силен в те дни — дни чествования Паука Гвинн Брэйрэ и его племени, дни принесения обильных жертв, всеобщего восхищения и осознания себя победителем. И он ненавидел все это, он слишком устал, чтобы как следует подумать о том, что делает. А паутина его стала воистину смертоносной, и то, что было задумано, как показательная порка превратилось в массовое убийство. Целые орды фейри набросились на тех, кого они сочли врагами Паука. Он ведь сам сказал: мир возможен лишь в том случае, если смертным не будут причинять вреда.
Он сам так сказал. И за его слова заплатили жизнью больше двухсот миллионов людей.
* * *
За три ночи в гостях отдохнуть толком не получилось: Андрей засыпал, как камень падал — бух, и все, но просыпался с ощущением, что спал минут пять, не больше. Днем отдыха тем более не было. Но Андрей не жаловался. По сравнению с работой в Воратинклис, где ему приходилось не только лечить, но еще и учить настоящих врачей, и учиться у них самому, здесь, в поселке, была синекура. К тому же, всегда можно было зачерпнуть сил у Паука. Тот, как бы ни был далеко, просьбу о помощи слышал раньше, чем ее получалось сформулировать.
Ночью приходили женщины. Отбирал их Куница… в этом поселке — Куница. Это всегда делали шаманы. Выбирали подходящих женщин, иногда совсем девчонок, и присылали к гостям. Из каких соображений — непонятно. Своих детей им мало, что ли? Ну, ладно бы, дикари были, а то ведь современные люди, и на дворе — двадцать первый век, закончившийся, правда, едва начавшись, но менталитет, он же никуда не делся.
Орнольф однажды неохотно объяснил, что дело не в детях. Дело в них самих. Шаманы знают, что к ним расположены духи. Или не знают, а чувствуют — в нынешних условиях это одно и то же. Считается, что духи перенесут свою приязнь и на тех, кому будет выказано особое внимание, так почему бы не добиться этого внимания, предложив гостям самых подходящих для них наложниц?
Действительно, почему бы и нет?
Единственными духами, в чьем расположении Андрей не сомневался, были Паук и, собственно, Орнольф. Оба при этом называли себя людьми. Когда?то Андрей и сам думал, что они люди. Это было до того, как стало ясно, что Паук — вампир, и до того, как кровь Орнольфа из красной превратилась в серебряную. Теперь их претензии на человечность выглядели, мягко говоря, необоснованными.
К своей команде и Паук и Орнольф относились с искренней теплотой и дружелюбием. Даже Паук, несмотря на все его ядовитые усмешки и на то, что он не упускал случая сказать какую?нибудь гадость. Одного того, что он лично позаботился о безопасном убежище для всей родни и Андрея, и Макса, и, конечно же, Маришки, было более чем достаточно. Особенно, если учесть, что о существовании некоторых родственников Андрей, например, даже не подозревал. Это, безусловно, могло сойти за благорасположение. Но в то, что и самому Пауку покровительствуют еще какие?то духи, Андрей не верил. Трудно представить себе фейри, который рискнет покровительственно отнестись к Альгирдасу. Идите вы! Жить?то всем хочется. Паук такое только Орнольфу позволял, и то через раз.
И все же женщин, которые приходили к нему, Орнольф никогда не отсылал.
Андрей так не мог. Вот не мог и все. Дикость такая, к ней никак не получалось привыкнуть.
Взять хотя бы этот поселок: Куница, он, конечно, шаман, и когда шаманит, тут вопросов нет — человек дело знает. Но… если просто с ним поговорить, из?под шаманских заморочек вылезает нормальный парень, идеалист, конечно, но, наверное, они, в своей Америке, могли себе это позволить. Раньше. До всего . С ним можно поговорить о музыке, которой больше нет, но ведь была. О фильмах… О политике, наконец, если уж больше не о чем. Как же так получается, что этот парень отправляет девчонок, своих ровесниц, таких же нормальных, как он сам, в постель к совершенно чужим мужикам? Как получается, что девчонки идут?
Они же… да, ешкин корень, обычные девчонки! Еще полгода назад они жили обычной жизнью.
По дискотекам ходили, учились где?то, что?то себе о жизни думали. Тогда Андрею в голову бы не пришло, что кому?нибудь из них можно просто, без разговоров, приказать: «В койку!» Разве с девушками так поступают? Надо же хотя бы пару часов пообщаться, в кино сходить, что ли, если уж ничего интереснее в голову не приходит.
Раньше любая из них на подобный приказ в лучшем случае послала бы подальше, а в худшем — здесь, по крайней мере, — пожаловалась первому попавшемуся копу. За сексуальное домогательство и дискриминацию по половому признаку, или как там оно называется? Сейчас они приходят и, натянуто улыбаясь, раздеваются, не дожидаясь указаний.