Маришка задумалась, а не работал ли Паук в незапамятные времена каким?нибудь там инквизитором? Уж очень пакостно он это сказал. Так, как будто без чистосердечного признания гореть гаишникам на костре на мокрых дровах. Ну, чего наглеет, спрашивается? Ясно же, что ничего не ясно! Привезли сюда неизвестно зачем, оштрафовали за превышение скорости и отпустили. Что к чему? Почему? Однако это же не повод выпендриваться.
— Да мы?то что? — пробормотал сержант. — Нам приказано, мы делаем. Извините.
Было как?то липко.
Когда Альгирдас приобнял ее за плечи и вывел на улицу, неприятное ощущение прошло. Но память осталась.
— Это всегда так? — спросила Маришка, усаживаясь в седло.
Альгирдас понял. Щелкнул ее по шлему.
— Все?таки ты слишком много болтаешь. Да, так почти всегда.
Да, так почти всегда.
«Так» — это липкие взгляды, и липкое дыхание, и липкие дрожащие руки, от чьих «случайных» прикосновений Паук ускользал с легкостью рыбки в прозрачной воде. Это судорожные, жалкие попытки сказать хоть что?нибудь, задержать еще хоть на минуту, услышать его голос, еще разок заглянуть в глаза — беспомощно, по?собачьи.
— Чего они хотели?
— Я понятия не имею, — ответила Маришка. — Они могли бы оштрафовать нас прямо там, где остановили. И к чему там этот майор? … А тех мужиков ты видел? Вон там стояли.
— Видел, — Альгирдас пожал плечами, — они?то при чем?
— Не знаю. Слушай, давай покурим, а? Не знаю, при чем, но они какие?то странные. Мне не понравились.
Альгирдас только ухмыльнулся, доставая свой портсигар.
А когда докурили, он надел шлем и с нехорошим весельем глянул на Маришку.
— За что они хотели денег? За превышение скорости?
И опустил затененный щиток, как рыцарское забрало.
«Сузуки» рванул с места в карьер, оставив на асфальте черные, дымящиеся полосы. За три секунды разогнался до двухсот километров и исчез за поворотом.
Люди на посту обалдело переглянулись.
— Задержать? — с надеждой спросил сержант.
— Я т?тебе задержу, — рявкнул майор. — Я тебе…
* * *
А Орнольф — он умный. Он, наверное, умнее всех.
Малышка все новости выложила с порога. Попыталась выложить, но рыжий велел сначала переодеться, потом умыться, потом — в столовую, и до конца обеда ничего не желал слушать.
Альгирдас в столовую, естественно, не пошел. Сидел в курительной, пил коньяк с кофе и ожидал живых. Волка он проводил в последний путь еще по дороге домой. Пора было призывать Змея и докладывать об успехах.
Все ограничения сняты. В чужом мире Волк не сможет защищаться, там ему некуда прятаться, и главное, уйдя туда, он выпал из здешней запутанной цепочки причин и следствий. На него больше не распространяются никакие законы. Беззащитный, он из хищника стал добычей.
Отлично!
Это именно то, чего хотел Змей. За исключением того, что Змей предпочел бы получить сына мертвым. Но хватит уже думать об этом. Мало ли, кто что предпочитает.
Злой насмешкой судьбы, той самой, что, формально подчинена Змею, а реально — никому, было то, что уйти Волка вынудил очень необычный смертный. Мальчик из семьи, которую связывает со Змеем довольно близкая дружба. Да?да, и так бывает! Пасынок Змея был с этим парнем чуть не в побратимах. Сам Змей, в человеческом облике и под человеческим именем, разумеется, держит мальчика за племянника. И вот, извольте, такой поворот событий, аж смешно.
Было бы смешно. Если б не было грустно.
Они могли бы стать друзьями — тот парень и Волк. Могли, должны были, а вместо этого один из них убивал другого. И уверен, что убил. И считает, что сделал как должно.
Впрочем, так оно, наверное, и есть.
Теплые пальцы скользнули по лицу, и Альгирдас улыбнулся, прижавшись губами к ладони Орнольфа.
— О чем задумался? — датчанин вынул у него из рук почти дотлевшую сигарету с длинным столбиком пепла. — Обожжешься.
— Волк ушел.
— Живой?
— Относительно.
— Ну, хвала богам. Ты связался со Змеем?
— Нет.
Орнольф понимающе кивнул.
А Малышка уже рассказывала о сегодняшних событиях, подпрыгивала от нетерпения, щелкая зажигалкой и все забывая прикурить. Пришлось забрать у нее сигарету, прикурить и вернуть обратно. Наглая девчонка даже не поблагодарила.
Только кивнула и затянулась, продолжая рассказ.
Умный Орнольф выслушал все до конца. Все, вплоть до вороха дурацких вопросов. Под некоторыми из них, по правде говоря, Альгирдас готов был подписаться, так что не такие уж они были дурацкие. Выслушал, посмотрел на Маринку, посмотрел на Альгирдаса. Покачал головой:
— Удивляюсь я на вас иногда. Ну, ладно — Паук у нас волшебное дитя, далекое от мирской суетности, но ты?то, Мариша, неужели два и два сложить не можешь?
Альгирдас подумал, не обидеться ли. Решил, что стоит. Подумал еще. Решил, что это будет действительно по?детски. Подумал еще…
— Не обижайся, — попросил Орнольф.
— На тебя что ли? Помечтай!
Решил не обижаться.
— Позавчера в Прибрежном тебя настойчиво зазывали в гости. Припоминаешь?
— Та девочка… Ольга Бекешева. И что?
— А ты, Мариша, помнится, нелицеприятно ее охарактеризовала и тоже назвала по имени.
— Мне кассирша сказала, — буркнула Маринка, — не люблю я блондинок.
— Зря, — заметил Альгирдас.
Орнольф поглядел на них обоих и вздохнул.