— Живу я здесь, — ответила она. И добавила после паузы: — Галингас.
Да уж, в отличие от отца, эта зараза с косой отнюдь не считала, что заезжий гость достоин подобного обращения.
— Поесть тебе приношу, — Эльне снова фыркнула, — зачем только — непонятно.
— Поесть тебе приношу, — Эльне снова фыркнула, — зачем только — непонятно. Весь в делах, весь в заботах, ты воздухом, не иначе, кормишься. Батюшка мой одержимых за три дня излечивает, а ты, галингас, уже неделю вошкаешься [7].
— Дура! — обиделся Альгирдас. — Я б их давно изгнал…
Тут следовало остановиться и подумать, а стоит ли продолжать? Альгирдас так и сделал. То есть остановился. Но подумать не успел, потому что Эльне уже набрала воздуха в грудь, чтобы достойно ответить на «дуру». И чтобы не дать ей этой возможности, Паук выпалил:
— Это не просто духи, это смерть! Черная немочь.
«Уничтожайте заложных мертвецов — разносчиков заразы»… Жаль, Эльне не умела читать и никогда не бывала в Ниэв Эйд, где это и подобные напоминания встречались на каждом шагу.
Поверит? Не поверит?
— Мара ? — недоверчиво протянула девчонка. — Да ладно врать: мара одна, а ты сказал, что их там много.
— Много… — Альгирдас уже забыл, с кем разговаривает, говорил сам с собой, не с глупой дочкой какого?то жреца, — разных, и не только здесь. Их полно, таких одержимых, как они мне по дороге не попались?.. Так и не попались. А еще мертвяки… не успею. Один — никак не успею.
— Так здесь еще четверо твоих, — не уловив смысла в обрывочном бормотании Альгирдаса, Эльне уцепилась за последние слова, — в ограде живут, вместе с тобой приехали. Позвать их?
— Я сам.
Он бросил через тын четыре прозрачных тонких нити, безошибочно отыскав среди местных четыре родных души. Братья?охотники, приставленные охранять его, — мог бы и сам сообразить, что никуда они не денутся, — были рядом на Меже, останутся рядом и в тварном мире. Братьям достаточно было прикосновения паутины, чтобы поспешить к Пауку.
Эльне… ох, ей, наверное, нужны были хоть какие?то объяснения. Но — потом. Все потом, а сейчас пришла в голову мысль — или даже идея, — словно добрый гений осенил крылом, пролетая.
И Альгирдас поспешил к шалашу, не дожидаясь, пока охотники присоединятся к нему. Одежда на нем курилась паром, стремительно высыхая.
Паутина — ну, конечно же! Духи связаны между собой одной службой, одним господином, и сколько бы ни было их, от одного к другому всегда можно кинуть ниточку. Хватило бы сил. Впрочем, на такое дело можно взять и у слепого бога. А там посмотрим, чем расплачиваться.
* * *
На полночь отсюда, в землях, граничащих с владениями Старейшего Оржелиса, мертвых не сжигали. Их закапывали в землю вместе с оружием, украшениями и посудой. На съедение червям. Как будто никогда не слышали о Совии , донимавшем собственного сына требованиями похоронить его пристойно, пока тот не перепробовал все виды погребения. Своенравный старик остановился на сожжении тела, а уж кому, как не мертвецу знать, что для него лучше? Суеверным Альгирдас не был, и любой погребальный обряд принимал как должное: ведь мертвый не станет беспокоиться, если он похоронен согласно своей вере. Однако в том, что тело умершего гниет и поедается червями, Паук находил нечто… неприятное. Да. То есть меньше всего хотелось бы самому оказаться в таком положении. Альгирдас уверен был, что он?то наверняка встал бы и пошел донимать живых. И ладно, если по?хорошему, как Совий.
Да пусть бы их, соседей, с их обычаями. Мысли о тысячах мертвецов, не ставших золой и пеплом, безропотно и терпеливо лежащих в земле стали беспокоить отнюдь не из страха перед червями. Просто эти мертвые, если, не приведи боги, что?то нарушилось в защитных обрядах, проведенных при захоронении, могут стать добычей все того же Сенаса.
И, по словам плененных духов, к этому все идет. Одержимый, волей бога?покровителя попавшийся на пути Паука — один из немногих живых, кого использует в своих целях прародитель упырей. Сенас предпочитает мертвых. И в его распоряжении предостаточно трупов. Братство изрядно уменьшило число его детей, обращенных смертью и кровью; братство умиротворяет заложных мертвецов, лишенных достойного погребения, самими людьми отданных во власть Сенаса; но не может же братство раскапывать курганы и могильники, проверяя, спокойны ли захороненные в них. Обычные люди, умершие чистой смертью, люди, которых в последнюю очередь станешь подозревать в том, что они могут встать и пойти.
Нет, не так, как Лазарь.
— Найдите малдининкасов , — приказал Паук, когда появились рядом его верные телохранители, — молителей, — перевел он на язык Ниэв Эйд. — И помогите им провести все необходимые обряды. Приводье нужно защитить от мора. И эту рощу нужно защитить. И меня бы тоже неплохо было…
Последнее представлялось телохранителям трудновыполнимым: как защищать от заразы человека, намеревающегося выманить ее к себе? А как не защитить? И не в том даже дело, что Син голову снимет, если с Пауком что?нибудь случится… ага, Син снимет, на место прирастит и снова снимет… Син, он такой. А в том дело, что это же Паук! Малой — общий любимец и непреходящая головная боль.