«Как быть с детьми?» — по рассеянности
спросил его адъютант, которому никак не следовало задавать этого вопроса. Но
вопрос был задан, и генерал словно стукнулся с разбега лбом о стенку,
услышав его, и спросил так, словно упал с неба на землю: «С какими еще
детьми, черт бы вас подрал?!» И тут он узнал то, что от него долгое время
скрывали, а именно: что армия втайне от всех содержит под стражей детей,
которые, когда разыгрывался тираж очередной лотереи, доставали из мешка
номера лотерейных билетов. А держали детей под стражей потому, что боялись,
как бы они не выболтали, почему всегда выигрывает президент. «Родители
пытаются выяснить, где их дети, обвиняют нас, что мы держим их под замком.
Мы каждый раз отвечаем, что это клевета, злостные выдумки оппозиции, но
родители не унимаются. Был случай, когда они взбунтовались и пытались
ворваться в одну из казарм, так что пришлось отбросить их минометным залпом.
Инцидент был кровавый, мой генерал, настоящая бойня, но мы не хотели вас
беспокоить по мелочам. Однако дети и впрямь сидят в подземельях крепости.
Конечно, они содержатся в прекрасных условиях, все они здоровы и все такое,
но дело в том, что их собралось уже около двух тысяч, и мы понятия не имеем,
как быть с ними дальше, мой генерал!»
Способ беспроигрышной игры в лотерею придумался однажды сам собой, по
наитию, при виде бильярдных шаров с маркированными на них цифрами. Идея была
гениально проста, настолько проста, что не стоило откладывать ее
осуществление, — была объявлена общенациональная лотерея. На площади де
Армас еще до полудня, невзирая на жгучее солнце, собралась толпа жаждущих
попытать счастья, толпа, прославляющая благородного организатора лотереи;
появились музыканты и канатоходцы, открылись лотки, в толпе сновали продавцы
фританги, помидоров, жаренных с перцем и тыквой, шла игра в допотопную
рулетку и в такую лотерею, когда билет вытаскивает за вас какой-нибудь
линючий зверек, — все эти анахронические штучки были осколками исчезнувшего
мира, попыткой поживиться крохами возле колеса большой фортуны, урвать от ее
миражей. И вот в три часа пополудни на помост, где разыгрывался тираж,
поднялись трое детей, которым не было и семи лет, детей, избранных самой
толпой, чтобы не было сомнений в честном проведении розыгрыша, и каждому
ребенку был вручен мешок с бильярдными шарами, — эти небольшие мешки были
разного цвета, и в каждом лежало по десяти бильярдных шаров, пронумерованных
от нуля до девятки, что и было удостоверено специальными понятыми. И —
внимание, дамы и господа! Каждый ребенок с завязанными глазами достает из
мешка один шар. Сперва это делает ребенок, у которого синий мешок, затем
тот, у которого красный, за ним тот, у которого желтый. Трое детей один за
другим засовывали руку в мешок, ощупывали все шары и вынимали тот, который
был очень холодным на ощупь по сравнению с другими шарами, — они вынимали
именно этот шар потому, что им тайком ведено было это сделать.
Трое детей один за
другим засовывали руку в мешок, ощупывали все шары и вынимали тот, который
был очень холодным на ощупь по сравнению с другими шарами, — они вынимали
именно этот шар потому, что им тайком ведено было это сделать. А холодным
один из шаров во всех трех мешках оказывался потому, что этот шар несколько
дней кряду держали в ведерке со льдом. Итак, дети вытаскивали из своих
мешков каждый по шару, показывали их народу, объявляя нанесенный на шар
номер, и три объявленных номера счастливо совпадали с трехзначным номером
лотерейного билета президента. «Однако нам не приходило в голову, мой
генерал, что дети могут кому-нибудь рассказать об этом. А когда мы поняли,
что такая опасность существует, нам не оставалось ничего другого, как
запереть их. Сперва троих, затем четверых, затем пятерых, а затем их стало
двадцать… и так далее, мой генерал!» Потянув за одну ниточку, он вытащил
все остальные и дознался, что в афере с лотереей были замешаны поголовно все
высшие офицеры армии и флота, узнал, что первые дети поднимались на помост с
согласия родителей, что родители этих детей сами подыгрывали устроителям
лотереи, подсказывая детям, какой именно шар нужно выбирать. Но детей,
которые вынимали шары на последующих лотереях, заставляли подниматься на
помост силой, силой и угрозами заставляли их делать то, что нужно. Тут уж
согласия родителей не было, ибо прошел слух, что те дети, которые поднялись
однажды на помост, назад с него не спустились. Специальные армейские
штурмовые группы по ночам врывались в дома в поисках необходимых для
проведения очередной лотереи детей, но родители их прятали кто как мог.
Войска специального назначения вынуждены были оцепить площадь де Армас
отнюдь не для регулирования общественных эмоций, как докладывали ему, а для
сдерживания под страхом смерти напиравших, как стадо, людских толп.
Дипломаты, которые добивались аудиенции в целях посредничества в возникшем
конфликте, вынуждены были выслушивать от правительственных чиновников
дичайшие объяснения, почему президент не может их принять. Были пущены в ход
все давние легенды о его более чем странных болезнях. Одни чиновники
говорили, что он не может дать аудиенцию, потому что мается животом, так как
в нем завелись лягушки, другие утверждали, что он измучен бессонницей,
потому что вынужден спать только стоя, так как на позвоночнике у него вырос
костяной гребень, точно у игуаны. Чиновники не показали ему ни одной
телеграммы протеста, ни одной просьбы освободить детей, а такие телеграммы и
просьбы поступали со всех концов света. От него утаили даже телеграмму Папы
Римского, в которой тот высказывал апостольскую скорбь в связи с горькой
судьбой невинных душ. Тюрьмы были переполнены взбунтовавшимися родителями,
невозможно было найти ни одного ребенка для проведения очередной лотереи.
«Черт подери, мы здорово влипли, мой генерал!» Но всю глубину разверзшейся
под ногами бездны он постиг лишь тогда, когда во внутреннем дворе крепости
увидел несчастных детей, скученных, точно гонимое на убой стадо, увидел, как
сотни ребятишек выбегают из подземелий, подобно ополоумевшим козлам, и
мечутся в разные стороны, ослепленные ярким солнцем после долгих месяцев
ужасной ночи.