Он рассматривает лежащие на столе вольфрамовые иглы, потом берет одну, проверяет, не согнут ли наконечник и не нужно ли его подточить, и с полупоклбном, будто розу, преподносит Скарпетте.
— Вы очень любезны, Джуниус, — улыбается она. — Большое спасибо. И отвечая на ваш вопрос — нет. Вы никогда и ничего мне не дарили.
Глава 40
С какой стороны ни посмотри, яснее не становится. Придя к такому выводу, Скарпетта заставляет себя не думать о выкрашенном алюминии и костной пыли, но мысли снова и снова возвращаются к частичкам белой, красной и голубой краски и обожженным пылинкам, которые мельче чешуек перхоти.
День после полудня серый, и тяжелое небо давит, угрожая обвалиться, как промокший потолок под дырявой крышей.
Они с Марино выходят из внедорожника, и двери за ними захлопываются с приглушенным стуком. Кирпичный дом с черепичной, покрытой мхом крышей — он стоит за задним двориком Полссонов — встречает их темными окнами, и Скарпетта чувствует, что начинает отчаиваться.
— Он точно будет здесь? — спрашивает она.
— Обещал быть. Где ключ, я знаю. Он сам мне сказал, значит, не возражает, если мы войдем и без него.
— Если ты предлагаешь вломиться в дом, то я против. — Скарпетта смотрит на дорожку, что ведет к деревянной двери за алюминиевыми створками, и молчаливые окна по обе стороны от входа. Домик старый, маленький, и вид у него печальный и жалкий. Печать небрежения видна во всем: в обступивших жилище магнолиях, в разросшихся, годами не подстригавшихся колючих кустах, в высоких соснах, разбросавших повсюду колючки и шишки, в заросших сточных канавках и неухоженной передней лужайке.
— Ничего я и не предлагаю, — отвечает Марино, поглядывая в оба конца тихой, пустынной улицы. — Просто сообщаю, что он сам сказал мне, где ключ, и предупредил, что сигнализации нет. А зачем сказал, это ты мне объясни.
— Не важно, — говорит Скарпетта, уже прекрасно зная, что будет дальше.
Агенту по недвижимости, по-видимому, не до них, а может, он просто хочет остаться в стороне. Так или иначе, намек ясен, и они могут обойтись без него. Кей засовывает руки в карманы пальто. На плече у нее рабочая сумка, заметно полегчавшая после того, как два пакета с грунтом остались в лаборатории.
— Ладно, загляну хотя бы в окна. — Марино медленно, широко расставляя ноги, идет по дорожке. — Ты идешь или будешь машину стеречь? — не оборачиваясь, спрашивает он.
То немногое, что им известно, начиналось с городского справочника, по которому Марино отыскал агента по недвижимости, не посещавшего вверенное ему строение больше года и уже махнувшего на него рукой. Домовладелица — некая Бернис Тоул, проживающая ныне в Южной Каролине, — определила цену и упрямо отказывается потратить хотя бы пенни на ремонт или понизить цену до уровня, приемлемого для привлечения потенциальных покупателей. По словам агента, используется дом лишь в тех редких случаях, когда миссис Тоул разрешает пожить в нем каким-то своим гостям. Часто ли они здесь останавливаются и останавливаются ли вообще, этого никто не знает. Ричмондская полиция ни сам дом, ни его историю не проверяла, поскольку, с ее точки зрения, в нем никто не проживает и, следовательно, к делу Джилли Полссон он никакого отношения не имеет. По той же причине не заинтересовалось им и ФБР. И только Марино и Скарпетта обратили внимание, потому что в случаях с насильственной смертью важно все.
Кей идет к дому. Бетон под ногами скользкий от зеленоватой слизи. Будь это ее дорожка, Скарпетта отмыла бы ее с отбеливателем. Марино уже поднялся на маленькое покосившееся крылечко и, приникнув к окну, пытается рассмотреть что-то через грязное стекло.
— Раз уж мы решили заделаться мародерами, давай сделаем еще шаг по скользкой дорожке. Где ключ? — спрашивает она.
— Видишь цветочный горшок вон под тем кустом? — Марино кивает в сторону буйно раскинувшегося самшита, под которым валяется грязный горшок. — Посмотри под ним.
Скарпетта сходит с крыльца, раздвигает руками ветки и видит, что горшок наполовину заполнен дождевой водой, мутной и протухшей.
Она отодвигает его и находит свернутый в квадратик лист алюминиевой фольги, весь в грязи и паутине. Ключ в нем потемнел, как старинная монета. Судя по всему, им не пользовались давно, может быть, несколько месяцев. Скарпетта отдает ключ Марино — отпирать чужой замок ей почему-то не хочется.
Дверь со скрипом открывается. В нос бьет спертый воздух. В доме холодно и вроде бы пахнет сигарами. Марино ощупывает стену, щелкает выключателем, но свет не загорается.
— Держи. — Скарпетта протягивает ему пару хлопчатобумажных перчаток. — Случайно нашла твоего размера.
— Ха! — Марино натягивает перчатки. Кей делает то же самое.
На столе у стены стоит лампа. Скарпетта нажимает на кнопку, и ей везет больше.
— Хорошо, что хотя бы электричество есть. Интересно, работает ли телефон? — Она поднимает трубку старого черного аппарата, подносит ее к уху. — Не работает. Я все-таки чувствую запах сигар. Несвежий.
Марино принюхивается, озирается и пожимает плечами. Гостиная с ним кажется маленькой и тесной.
— Я сигар не чувствую, только плесень.