— Да. Сказала, что хочу с ней поговорить. На том разговор, по сути, и закончился. Мне она показалась немного странной. Считает, что Джилли умерла от гриппа.
— Ты ей расскажешь?
— Я еще не знаю, что ей сказать.
— А вот я кое-что уже знаю наверняка. Федералы будут плясать от радости, когда услышат, что ты, док, вернулась в родные края и сразу в гости. Их же хлебом не корми, а дай только сунуть нос в чужое дело, и тут появляешься ты и сразу с визитом. — Он улыбается, осторожно выезжая с забитой до отказа стоянки.
Кей наплевать, что подумают федералы, и она смотрит в окно на свое бывшее здание, Биотек-2, его серые, отделанные по краям темно-красным кирпичом стены и морг, напоминающий прилепившееся сбоку белое иглу. Она вернулась, и кажется уже, что никуда и не уезжала. И нет ничего странного в том, что Кей едет в дом, где случилась смерть, а скорее всего произошло убийство, и ей нет дела до того, как отнесутся к этому визиту ФБР, доктор Маркус или кто-то еще.
— У меня такое чувство, что твой приятель, доктор Маркус, тоже сильно обрадуется, — добавляет саркастически Марино, вторя ее мыслям. — Ты уже сообщила ему, что Джилли убили?
— Нет.
Закончив с Джилли Полссон, Кей переоделась, просмотрела несколько слайдов и не стала ни разыскивать доктора Маркуса, ни звонить ему. О результатах доложит Филдинг, он же передаст, что она готова обсудить детали вскрытия позже и что связаться с ней при необходимости можно по сотовому. Доктор Маркус, конечно, не позвонит. Судя по всему, он хочет, насколько это возможно, отстраниться от дела Джилли Полссон и, похоже, уже давно, еще до звонка ей во Флориду, решил, что ничего, кроме неприятностей, смерть четырнадцатилетней девочки ему не сулит, а раз так, то нужно как-то отвести удар, и лучшего громоотвода, чем предшественница, ему не найти. Наверное, Маркус и раньше подозревал, что Джилли убили, но по каким-то причинам не пожелал пачкать руки.
— Кто занимается расследованием? — спрашивает Скарпетта, когда они останавливаются, пережидая поток машин, поворачивающих с 1-95 на Четвертую улицу. — Кто-то из знакомых?
— Нет. В наше время его здесь не было. — Марино видит просвет и бросает внедорожник вперед, проскакивая на правую полосу. Вернувшись в Ричмонд, он ездит так, как и привык ездить в Ричмонде, то есть так, как ездил в Нью-Йорке в начале своей полицейской карьеры.
— Ты что-нибудь о нем знаешь?
— Достаточно.
— Так и будешь весь день таскать эту бейсболку.
— А почему бы и нет? У тебя есть что-то получше? к тому же Люси приятно, что я ношу ее подарок. Ты слышала, что управление полиции тоже переехало? Теперь оно уже не на Девятой улице, а возле отеля «Джефферсон», там, где раньше было Фермерское бюро. А в остальном у них все по-старому. Разве что разрешили ребятам носить бейсболки, как в Нью-Йорке.
— Бейсболки — это надолго.
— Ха! Так что ты меня за мою не сверли.
— Кто тебе сказал, что к делу подключилось ФБР?
— Тот самый детектив, что им занимается. Зовут его Браунинг. Вроде бы неплохой парень, но по убийствам работает недолго, да и то больше сталкивался с разборками в пригородах. Когда один придурок пристрелил другого, такого же. — Продолжая движение в сторону Брод-стрит, Марино открывает блокнот и мельком смотрит на испещренную записями страницу. — Четверг, четвертое декабря. Получил сообщение. Выехал по указанному адресу, куда и мы сейчас едем. Это возле бывшей больницы Стюарт-серкл, там теперь шикарное жилье. Или ты уже знаешь? Нет, это после тебя случилось.
Или ты уже знаешь? Нет, это после тебя случилось. Хотела бы жить в бывшей больничной палате? Я ни за что. Спасибо, не надо.
— Так ты знаешь, почему ФБР заинтересовалось делом? Или мне еще подождать, пока ты со вступлением закончишь?
— Бюро пригласил город. Ты что-нибудь понимаешь? Я — нет. Тут вообще много непонятного. Зачем ричмондской полиции приглашать федералов, чтобы те совали нос в их дела? И почему Бюро согласилось?
— Что думает Браунинг?
— Его это не сильно волнует. Думает, у девочки случился припадок или что-то в этом роде.
— Неправильно думает. А мать?
— С ней дело немного другое. Я еще расскажу.
— А отец?
— Они разведены. Он живет в Чарльстоне, в Южной Каролине. Врач. Тоже странно, а? Уж врач-то должен понимать, что такое морг, а тут его дочка лежит в мешке две недели, и они никак не могут договориться и решить, где ее похоронить, или что там еще.
— Что бы я сделала, — говорит Скарпетта, — так это свернула вправо на Грейс. А дальше по прямой.
— Спасибо, Магеллан. Сколько ж лет я тут колесил… И как только без тебя обходился?
— Я вообще плохо представляю, как ты без меня обходишься. Ладно, расскажи еще о Браунинге. Что он обнаружил, когда приехал на место?
— Девочка была на кровати. Лежала на спине. В пижаме. Мать в истерике. Так что можешь себе представить.
— Она была накрыта?
— Одеяло отброшено, почти сползло на пол. Мать сказала Браунингу, что так и было, когда она вернулась домой из аптеки. Но у нее, как тебе, наверно, уже известно, проблемы с памятью. Думаю, она врет.
— Насчет чего?
— Пока не знаю. У меня же ничего нет, кроме того, что рассказал по телефону Браунинг. Вот поговорю с мамашей, тогда будет видно.