— Надо быть сумасшедшим, чтобы получать удовольствие от резиновых пуль.
— Кое-кому нравилось. Может быть, и я из таких. Больно, конечно, ужасно, но есть в этом и какой-то кайф. А почему ты так говоришь? Думаешь, ей следовало уйти? То есть… Ладно, согласна, мне нужно было ее выгнать.
— За то, что на нее напали в твоем доме?
— Нет, конечно. Получается, что выгнать ее я не могу. Она подаст на меня в суд.
Бентон кивает.
— И все-таки ей нужно уйти. — Он оглядывается. — Забирая Генри из лос-анджелесской полиции, ты не могла оценить ее объективно. Может быть, она неплохой и даже хороший коп, но ваш уровень оперативной работы не для нее. Не тот склад. Я все-таки надеюсь, что она уйдет раньше, чем случится что-то по-настоящему плохое.
— Ты прав, — соглашается Люси. — Только плохое уже случилось.
— Никого же не убили.
— Пока. — Она вздыхает, и с губ слетает клубок пара. — Как мне это все надоело. Ты каждый день так ходишь?
— Да. Время позволяет.
— Легче пробежать марафон.
— Бегают там, где в воздухе есть кислород, — говорит Бентон. — А вот и первая отметка. Первая и вторая недалеко друг от друга.
— Ничего криминального за Поугом нет. Обычный лузер. Невероятно. — Люси качает головой. — Он даже работал когда-то у моей тети. Почему? Почему он выбрал именно меня? Может быть, на самом деле его цель — она? Может, он винит тетю Кей за свои проблемы со здоровьем и еще бог знает за что?
— Нет. Он винит тебя.
— Но почему? Это же какой-то бред! Что я ему сделала?
— Пока сказать не могу. Ясно только, что ты каким-то образом вписываешься в этот бред. Он стремится наказать тебя. Возможно, поэтому и напал на Генри. Чтобы через нее наказать тебя. Мы не знаем, что происходит у него в голове. У него своя логика, не такая, как у нас. Им руководит не расчет, а импульс. Паранойя. Это все, что я могу пока сказать. — Бентон останавливается. — Ну вот.
Снежинки уже вьются вокруг них. Люси снимает очки. Порыв ветра налетает на тополя, темной грядой вытянувшиеся на фоне белых гор. Буран налетает внезапно, швыряя в лицо мелкие сухие и жесткие крупинки, и ветер пытается столкнуть Люси и Бентона с замерзшей дороги.
Глава 50
Снег лежит горками на лапах черных елей и в развилках тополей. Комната Люси на третьем этаже, но окно открыто, и она слышит, как кто-то идет по запорошенной дорожке внизу. Отель «Сент-Реджис», вытянутое здание из красного кирпича, напоминает дракона, притаившегося у склона горы Аякс. Кабинки подъемника еще дремлют в столь ранний час, но люди уже проснулись.
Солнце прячется за горами, и рассвет — это крадущаяся беззвучно, если не считать хруста снега под ногами отправившихся на утреннюю прогулку лыжников да урчания автобусов, голубовато-серая тень.
Накануне, после сумасшедшего спуска по дороге Марон-Крик, Бентон и Люси сели каждый в свою машину и отправились каждый по своему маршруту. Он, конечно, не хотел, чтобы она приезжала в Аспен или чтобы Генри оказалась здесь, но жизнь есть жизнь, и она приносит с собой незнакомое и странное, сюрпризы и огорчения. Генри здесь. Теперь и Люси здесь. Бентон сказал, что у него она остановиться не может. Это понятно. Он не хочет, чтобы ее приезд помешал тому, чем он занимается с Генри, хотя прогресс, судя по всему, невелик. Но сегодня Люси повидается с Генри в удобное для последней время. Прошло уже две недели; чувство вины и оставшиеся без ответа вопросы гнетут ее невыносимым бременем. Какой бы ни была Генри, Люси должна понять это сама.
Сумерки тают, и все сделанное и сказанное Бентоном проступает с очевидной ясностью. Для начала он провел Люси через горный перевал, где не разболтаешься и где злость и страх уходят вместе с силами, а потом отправил спать. Она не ребенок, хотя Бентон иногда и обращается с ней как с ребенком, и понимает, что он заботится о ней. Так было всегда, даже тогда, когда она ненавидела его.
Люси достает из сумки лыжные брюки, свитер, шелковое белье и носки и раскладывает все на кровати, рядом с девятимиллиметровым «глоком», магазин которого вмещает семнадцать патронов. Она всегда берет его, когда предполагает, что стрелять придется в здании. Легкость и скорострельность — вот что главное в такой ситуации. Не палить же в отеле из «кольта» или винтовки! Что она скажет Генри и как поведет себя, когда ее увидит, Люси еще не знает.
Не жди ничего хорошего. Не надейся, что она будет счастлива тебя видеть или даже просто вежлива и внимательна. Люси садится на кровать, стягивает брюки, стаскивает через голову футболку. Потом подходит к зеркалу, смотрит на себя и убеждается, что возраст и земное притяжение пока еще не взяли над ней верх. Так и должно быть, ведь ей нет еще и тридцати.
Тело мускулистое и поджарое, но не мальчишеское, так что физическое состояние не дает повода для беспокойства. И все же, рассматривая свое отражение, Люси испытывает странное чувство, как будто тело и то, что в нем, не совсем одно и то же, и сколько бы раз она ни занималась любовью, ей не дано узнать, каково оно для другого и что ощущает ее любовница, когда ласкает его. Люси хотелось бы это знать, и она рада, что не знает.