— Откуда у тебя синяки? — спрашивает Люси, глядя в спину Генри, которая успела сделать лишь несколько шагов, но уже начала задыхаться. — Я знаю, ты помнишь. Ты все помнишь.
— А, синяки… Те, которые ты сфотографировала. — Генри зло втыкает палку в снег.
— Я знаю, что ты помнишь, — повторяет Люси. В глазах дрожат слезы, но голос звучит ровно и спокойно.
— Он сел на меня. — Генри вонзает в снег вторую палку и поднимает ногу. — Этот псих с длинными курчавыми волосами. Сначала я приняла его за ту женщину, что чистит бассейн. Он уже и раньше крутился возле дома, когда я лежала. Я еще подумала, кто эта толстуха возле бассейна, а потом решила, что твоя прежняя уборщица заболела, и вместо нее прислали другую. И вот еще любопытный фактик. — Генри оборачивается, и Люси видит лицо, совсем не похожее на привычное. Сейчас оно другое. — Эта твоя гребаная соседка, алкоголичка, снимала через стекло. Она вообще фотографирует все, что у тебя происходит.
— Спасибо за информацию. Думаю, ты не сообщила об этом Бентону, хотя он и потратил столько времени, пытаясь тебе помочь? Хорошо, что предупредила насчет фотографий.
— Больше я ничего и не помню. Только то, что он сел на меня. Я не хотела рассказывать. — Генри делает еще несколько шагов, останавливается, оборачивается. Лицо у нее белое и алое. — Знаешь, стыдно было признаться. Надо же, оказалась в постели с каким-то жирным психом. Мало того, он только посидел на тебе, и ничего больше.
— Спасибо за информацию. Ты настоящий сыщик.
— Уже нет. Хватит. Я ухожу. Улетаю. — Генри едва дышит. — В Лос-Анджелес.
Люси сидит на поваленном дереве, пересыпает снег с ладони на ладонь и смотрит на свои черные перчатки.
— Ты не можешь уйти. Потому что уволена.
Генри не слышит.
— Ты уволена, — повторяет Люси.
Генри вытаскивает ногу из снега и опирается на палку. Следы уходят в лес.
Глава 57
Эдгар Аллан Поуг неспешно прохаживается между прилавками, рассматривает выставленные образцы, снимает с крючка кобуру, читает надпись на упаковочном пакете и возвращает на место. Пальцы нащупывают патроны в правом кармане брюк.
Пальцы нащупывают патроны в правом кармане брюк. Кобура ему сегодня не нужна. Что дальше? Он не знает. Дни проходят, не оставляя ничего, кроме неясных воспоминаний о меняющемся за окном небе, то темном, то светлом. Он никуда не выходил, ничего не делал, только сидел в кресле, потел и смотрел на большой глаз, равнодушно взирающий на него со стены.
Приступы кашля, сухого и глубокого, повторяются все чаще, отнимая последние силы. Слезятся глаза, течет нос, ноют суставы. Поуг знает, что это все означает. У доктора Филпотта не хватило для него вакцины. Доктор Филпотт не оставил для него лекарства. О других подумал, а вот о нем, о том, кому оно действительно нужно, забыл. Выразил сожаление, посочувствовал, но вакцины не оставил. Никому в этом городе нет до него никакого дела. Доктор посоветовал заглянуть через неделю, но сказал, что ничего не обещает.
«Может быть, во Флориде положение лучше?» — спросил Поуг. «Сомневаюсь — ответил доктор Филпотт, занимаясь своими делами и уже не слушая Поуга. — Вакцины нет нигде, а если вы ее где-то найдете, считайте, что вам крупно повезло, и тогда вам впору покупать лотерейные билеты. Лекарственный кризис общенационального масштаба. Запасы исчерпаны, и на ликвидацию дефицита уйдет три-четыре месяца. Проблема в том, что можно сделать прививку от одного штамма гриппа, но заболеть другим. Так что избегайте контакта с больными и заботьтесь о своем здоровье сами. Не летайте самолетами, воздержитесь от посешения спортзалов. В спортзалах много чего можно подхватить».
«Да, сэр», — ответил Поуг, хотя он никогда не летал самолетами и ни разу со школьных лет не был в спортзале.
Приступ кашля настигает его с новой силой. На глаза наворачиваются слезы. Эдгар Аллан Поуг останавливается у полки с бутылочками, щеточками и прочими аксессуарами для чистки оружия. Нет, сегодня он ничего чистить не будет. Поуг идет по проходу, присматриваясь к посетителям. Выждав момент, когда в магазине никого больше нет, он приближается к прилавку, за которым верзила в черном готовится заменить образец на витрине.
— Чем могу помочь? — Мужчине в черном за пятьдесят, у него бритая голова и вид человека, которого лучше не обижать.
— Слышал, вы продаете сигары, — выдавливает Поуг, сопротивляясь приступу кашля.
— Ха! — Верзила смотрит на него пристально, потом переводит взгляд на парик и снова буравит глазами. — Вот как? И где же вы это слышали?
— Слышал. — Что-то тянет его от прилавка, дергает за плечо, но тут кашель прорывается, и на глаза выступают слезы.
— А вот курить вам, похоже, и не стоит. — За ремнем у продавца черная бейсболка, и на ней что-то написано, но что именно — не разобрать.
— Это уж мне самому решать, — отвечает Поуг, пытаясь продышаться. — Я бы взял «Кохибас». Шесть штук. По двадцатке за каждую.
— «Кохибас»? Это что, винтовка такая? — невозмутимо спрашивает мужчина в черном.
— Двадцать пять.
— Понятия не имею, о чем вы.
— Тридцать, — говорит Поуг. — Больше не могу. Но мне нужны кубинские. Я их сразу определю. И еще я хотел бы посмотреть «смит-и-вессон». Вон тот. — Он указывает на образец. — Покажите его мне. «Кохибас» и револьвер.