Марино задумывается, и взгляд его застывает на окне, заполненном тьмой и огнями вечернего города.
— Не знаю. Ничего умного в голову не приходит. Кроме того, что я уже сказал на совещании. А там я просто умничал.
— Умничал? — сухо спрашивает Скарпетта.
— Серьезно. Ситуация и впрямь непонятная. Во-первых, девочка умерла на две недели раньше, чем этот… как его там… Уитби. Откуда у него появилась та же пыль? В общем, дело плохо, — мрачно заключает Марино.
Настроение падает. Скарпетта уже ощущает ту неприятную тошноту, в которой давно научилась распознавать затаившийся страх. Единственное на данный момент логическое объяснение случившегося — это перенос или неправильная маркировка. И то и другое происходит гораздо чаще, чем хотелось бы. Стоит кому-то положить пакет с вещественным доказательством не на ту полку, опустить пробирку не в тот конверт или наклеить на образец другую этикетку — и больше ничего не надо. Пять секунд невнимательности или суеты, и улика появляется там, где ее не должно быть, где ее присутствие не имеет никакого смысла, а то и хуже — подозреваемый выходит на свободу вместо того, чтобы отправиться за решетку, а невиновный попадает в тюрьму. Взять хотя бы те зубные протезы. Скарпетта снова видит солдата из Форта-Ли, пытающегося закрепить их во рту покойницы. Всего лишь секундная расхлябанность — и вот результат.
— Я все-таки не понимаю, почему ты не хочешь поговорить с Бентоном. — Марино тянется к стакану с водой. — И что плохого, если я выпью пару пива? Для поправки?
— А что хорошего? — Кей рассеянно листает страницы дела. Пробегает глазами по отчетам в надежде увидеть то, что пропустила раньше, или открыть новый смысл в знакомых формулировках. — Алкоголь только мешает выздоровлению. Он ведь и раньше не очень тебе помогал, верно?
— Вчера точно не помог.
— Ладно, заказывай что хочешь. Я не собираюсь тебе указывать.
Марино колеблется, и она чувствует, что он ждет от нее однозначного ответа, руководства. Не дождется. Такое случалось и раньше, но все ее советы и рекомендации оказывались пустым сотрясанием воздуха, и Кей больше не желает быть его штурманом, если он все равно несется по жизни, словно неуправляемый бомбардировщик. Марино смотрит на телефон, потом снова протягивает руку за стаканом с водой.
— Как ты себя чувствуешь? — Скарпетта переворачивает страницу.
— Как ты себя чувствуешь? — Скарпетта переворачивает страницу. — Примешь еще таблетку адвила?
— Я в порядке. А хлебнул бы пивка, так стало бы еще лучше.
— Решай сам. — Она переворачивает еще одну страницу, и взгляд скользит по перечню поврежденных органов мистера Уитби.
— Думаешь, она не станет обращаться в полицию? — не в первый уже раз спрашивает Марино.
Скарпетта чувствует на себе его взгляд — будто мягкое тепло настольной лампы. Она знает, ему страшно, и не винит его в трусости. Одного лишь обращения миссис Полссон в полицию вполне достаточно, чтобы покончить с Марино навсегда. Он не только потеряет все, что приобрел за долгие годы в правоохранительных органах, но и имеет все шансы оказаться в тюрьме. Присяжные здесь, в Ричмонде, могут признать его виновным на том лишь основании, что он мужчина, сильный и большой, а миссис Полссон — женщина, умеющая представить себя беззащитной и достойной жалости. При мысли о ней злость вспыхивает с новой силой.
— Она никуда не станет обращаться. Я ее припугнула. Сейчас она, наверное, думает только о тех тряпках, что я унесла из ее дома. К тому же ей никак не хочется, чтобы копы, или кто-то еще, узнали о том, что творится в ее маленьком тихом домике, в какие игры там играют. Позволь задать вопрос. — Скарпетта поднимает голову. — Как думаешь, будь Джилли жива и находись она дома, миссис Полссон приняла бы тебя вчера? Понимаю, это всего лишь предположение, но что подсказывает чутье?
— Думаю, она делает все, что ей только хочется, — отвечает Марино голосом, в котором гнев и презрение придавлены стыдом.
— Она была пьяна?
— Я бы сказал, под кайфом.
— Алкоголь или, может, что-то еще?
— Ни каких таблеток при мне она не глотала, травку не курила и кололась. Может, я просто не видел.
— Нужно поговорить с Фрэнком Полссоном, — замечает Скарпетта, возвращаясь к отчетам. — Посмотрим, какими будут завтрашние результаты, и тогда решим. Думаю, Люси поможет.
Впервые за несколько часов на лице Марино появляется улыбка.
— Черт! Отличная идея. Она же летчик. Натравим ее на извращенца.
— Вот именно. — Скарпетта перелистывает страницу и вздыхает. — Ничего. Абсолютно ничего нового. Джилли умерла от удушья, и во рту у нее найдены частицы краски и металла. Повреждения, полученные мистером Уитби, дают основание полагать, что его переехал трактор. Надо в доску расшибиться, но выяснить, был ли он каким-то образом связан с Полссонами.
— Она должна знать.
— Ей ты звонить не будешь. — В этой ситуации Скарпетта не может пустить дело на самотек. Она не позволит, чтобы Марино звонил миссис Полссон. — Не испытывай судьбу. Понятно?
— Я и не говорил, что собираюсь ей звонить. Может быть, она знала того тракториста. Может, забавлялась с ним. Может, они из одного клуба извращенцев.