Он бросает взгляд на дверь, не очень вежливо напоминая, что перед ней деловой человек, что у него восемь «случаев» и рабочее совещание. Или беспокоится, что их могут подслушивать?
— Все это контрпродуктивно. Думаю, нам лучше отложить разговор.
— Хорошо. — Скарпетта поднимает кейс. — Меньше всего я хотела бы быть пешкой в чьих-то сомнительных забавах. Или сидеть полдня в библиотеке за чашкой кофе. Мое первое правило, доктор Маркус, таково: учреждение, которому требуется моя помощь, должно быть полностью для меня открыто.
— Хорошо. Хотите начистоту — будь по-вашему. — За его наигранной уверенностью проглядывает страх. Он не хочет, чтобы она ушла. Действительно не хочет. — Откровенно говоря, идея пригласить вас сюда принадлежит не мне. Откровенно говоря, это глава департамента здравоохранения пожелал пригласить консультанта со стороны, и в разговоре как-то всплыло ваше имя, — объясняет доктор Маркус, словно бумажку с ее именем вытащили из шляпы.
— Ему следовало самому позвонить мне. Так было бы честнее.
— Я сказал, что сделаю это сам. Откровенно говоря, не хотел, чтобы вы приезжали. — Чем чаще звучит «откровенно говоря», тем меньше Кей верит доктору Маркусу. — Случилось следующее. Когда доктор Филдинг не смог установить причину, отец девочки, Джилли Полссон, позвонил в департамент здравоохранения.
Доктор Филдинг. Скарпетта не знала, здесь ли он еще, а спросить не успела.
— Как я уже сказал, глава департамента позвонил мне. Упомянул, что на него оказывают сильное давление. «Жесткий прессинг» — вот его точные слова.
Должно быть, отец девочки имеет немалое влияние, думает Кей. Телефонные звонки родственников умерших — дело обычное, но такого рода обращения редко заканчиваются тем, что высокий чиновник требует приглашения эксперта со стороны.
— Я понимаю, как вам это неприятно. Не хотел бы оказаться в вашем положении.
— И каково же мое положение, с вашей точки зрения, доктор Маркус?
— Кажется, у Диккенса есть «Рождественские повести». Думаю, вы помните «призрака прошлого». — Он противно улыбается, не замечая, что позаимствовал выражение у охранника Брюса, назвавшего Марино призраком из прошлого. — Возвращаться всегда нелегко. Должен признать, нервы у вас крепкие. Я бы такого благородства не проявил, если бы на прежнем месте со мной поступили так, как с вами здесь. Так что понимаю, каково вам.
— Дело не во мне, — отвечает Кей. — Дело в мертвой четырнадцатилетней девочке. Дело в этом учреждении… учреждении, да, с которым я хорошо знакома, но…
Он обрывает ее:
— Это все очень философично…
— Позвольте мне констатировать очевидное, — в свою очередь, обрывает его Кей. — В случае смерти ребенка, согласно федеральному закону, следствие обязано не только установить причину смерти, но и выяснить сопутствующие обстоятельства. Если окажется, что Джилли Полссон была убита, действия вашего учреждения будут изучены самым скрупулезным образом и получат квалифицированную оценку. И еще я буду признательна, если вы перестанете называть меня Кей перед вашими коллегами и подчиненными. А еще лучше, если вообще перестанете обращаться ко мне по имени.
— Полагаю, одним из мотивов решения департамента является стремление предотвратить возможные негативные последствия, — говорит доктор Маркус.
— Участвовать в каких-либо схемах с привлечением средств массовой информации я не соглашалась. Все, на что я согласилась вчера, — это помочь вам выяснить, от чего умерла Джилли Полссон. Я не смогу этого сделать, если вы не будете откровенны со мной и с теми, кого я попрошу помогать мне. В данном случае с Питом Марино.
— Откровенно говоря, мне и в голову не приходило, что вам захочется присутствовать на рабочем совещании. — Доктор Маркус снова смотрит на часы, старые, на узком кожаном ремешке. — Как пожелаете. У нас здесь секретов нет. С делом Полссон я познакомлю вас позже. Если захотите, можете провести повторную аутопсию.
Он открывает дверь. Скарпетта недоуменно смотрит на него.
— Девочка умерла две недели назад, а вы еще не отдали тело родителям?
— Они настолько убиты горем, что не сделали по этому поводу никаких распоряжений. Вероятно, рассчитывают, что мы оплатим похороны.
Глава 4
В комнате для совещаний Скарпетта выкатывает стул на колесиках и садится в конце стола, на дальнем рубеже бывшей империи. Рубеже, на котором не была ни разу, пока правила этим учреждением. Она не присаживалась там даже для того, чтобы просто перекинуться с кем-то парой слов за скорым ленчем.
Среди растревоженных мыслей появляется еще одна: садясь в самом конце длинного полированного стола, когда есть два свободных кресла в середине, Кей ведет себя демонстративно вызывающе. Марино находит стул у стены и опускается рядом, так что оказывается и не в стороне, и не вместе со всеми, а где-то в промежуточном положении — неуклюжий, ворчливый толстяк в черных штанах и бейсболке с надписью «УПЛА».
Он наклоняется к ней и шепчет:
— А его здесь не сильно любят.
Скарпетта не отвечает, но делает вывод, что источник информации скорее всего та самая Джулия. Марино пишет что-то в блокноте и подсовывает ей.
«ФБР в деле».