— Похоже, она не очень старая.
— Вот именно. — Он осторожно убирает розу в ящик. — Две или три недели, а? Сколько? Ты же выращиваешь розы. — Марино задает вопрос таким тоном, будто каждый, у кого в саду растут розы, должен непременно быть экспертом по засушенным цветам.
— Не знаю. По крайней мере ей не несколько месяцев. Она еще даже не совсем засохшая. Что ты хочешь? Проверить комнату на отпечатки? Ну уж это они должны были и сами сделать. Черт, чем только люди занимались?
— Строили предположения и из них исходили. Я схожу за чемоданчиком, он у меня в машине. Проверю на отпечатки окно, раму, подоконник, вот этот комод, особенно верхний ящик. Вот, наверно, и все.
— Ладно. Только имей в виду, теперь это место преступления, так что поаккуратней. Здесь и без того столько народу побывало. — Скарпетта ловит себя на том, что назвала спальню местом преступления — впервые за все время.
— Потом, наверно, прогуляюсь во дворе. Хотя… как-никак уже две недели прошло.
— Потом, наверно, прогуляюсь во дворе. Хотя… как-никак уже две недели прошло. Какие-то какашки от малыша Суити, может, и остались бы, если бы погода сухая стояла, но мы-то знаем, какие дожди здесь прошли. Мало всего остального, так еще и собака пропала. А Браунинг ничего не сказал.
Скарпетта возвращается в кухню, где оставила миссис Полссон. Женщина по-прежнему сидит за столом, на том же стуле, в той же позе, так же глядя перед собой в никуда. В душе она знает, что дочь умерла не от гриппа. Как можно всерьез верить в такую ерунду?
— Вам кто-нибудь объяснил, почему ФБР заинтересовалось обстоятельствами смерти Джилли? — спрашивает Скарпетта. опускаясь напротив нее. — Что сказала полиция?
— Не знаю. Я не смотрю такое по телевизору, — рассеянно бормочет хозяйка.
— Какое «такое»?
— Все эти полицейские шоу. Фильмы про ФБР. Криминальную хронику. Никогда не смотрела.
— Но вы ведь знаете, что к расследованию привлечено ФБР. — Чем больше Скарпетта общается с миссис Полссон, тем сильнее беспокоит ее психическое состояние этой одинокой женщины. — Вы разговаривали с кем-то из ФБР?
— Да, с той женщиной. Я же вам говорила. Ничего особенного она не спрашивала, задавала обычные вопросы, сожалела, что приходится меня беспокоить. Сидела там же, где вы сейчас, расспрашивала о Джилли и о Фрэнке, не видела ли я чего-то подозрительного. Ну, например, не знакомилась ли Джилли с чужими, давно ли встречалась с отцом, что у нас за соседи. Очень интересовалась Фрэнком.
— Как вы думаете, почему? Что она спрашивала о Фрэнке? — закидывает удочку Скарпетта, представляя улыбающегося блондина с твердым подбородком и серо-голубыми глазами.
Миссис Полссон смотрит на белую стену слева, как будто ее внимание привлекло что-то интересное и необычное, но на стене ничего нет.
— Я не знаю, почему она о нем расспрашивала. Женщины ведь всегда больше мужчинами интересуются. — Она заметно напрягается, и голос ее почти дрожит. — Так ведь всегда бывает.
— А где он сейчас? Я имею в виду, в данную минуту?
— В Чарльстоне. Иногда мне кажется, что мы развелись сто лет назад. — Она ковыряет под ногтем и снова смотрит на стену так, словно там что-то есть, но только там нет ничего, абсолютно ничего.
— Какие у них с Джилли были отношения?
— Она его боготворила. — Миссис Полссон вздыхает, медленно, глубоко и бесшумно, глаза ее становятся еще шире, а голова начинает вдруг покачиваться на тонкой шее, словно с трудом сохраняет на ней равновесие. — Он был для нее образцом и примером. В гостиной, под окном, стоит диван. Самый обычный диван, ничего особенного, если не считать, что там было его место. Там он читал газеты, оттуда смотрел телевизор. — Она снова глубоко вздыхает. — После того как Фрэнк ушел, Джилли с этого дивана почти не слезала. Мне даже приходилось ее сгонять. — Пауза. — Он плохой отец. Но ведь так всегда и случается, да? Мы любим то, чего у нас нет.
От спальни Джилли доносятся шаги. Теперь Марино снова ступает тяжело, не маскируясь.
— Мы любим тех, кто не любит нас, — вздыхает миссис Полссон.
После возвращения в кухню Скарпетта не сделала ни одной записи и теперь сидит, положив руки на блокнот.
— Как зовут эту женщину из ФБР?
— Сейчас… Карен. Сейчас вспомню. — Миссис Полссон закрывает глаза и трет лоб дрожащими пальцами. — Я уже ничего не запоминаю. Сейчас… минутку… Вебер. Да, Карен Вебер.
— Из ричмондского отделения?
В кухню входит Марино. В одной руке у него черная пластиковая коробка, в другой — бейсболка.
В одной руке у него черная пластиковая коробка, в другой — бейсболка. Последнюю он снял, должно быть, из уважения к женщине, матери убитой девочки.
— Не знаю. Наверно. У меня где-то есть ее карточка. Только вот куда я ее положила?
— Вы знаете, откуда у Джилли красная роза? — спрашивает от порога Марино. — У нее в спальне красная роза.
— Что?
— Мы вам покажем. — Скарпетта поднимается из-за стола и с сомнением смотрит на хозяйку — как-то она отреагирует на то, что сейчас узнает? — И мне хотелось бы объяснить вам кое-что.
— Да? Конечно. — Миссис Полссон встает немного неуверенно. — Красная роза?
— Когда Джилли в последний раз видела отца? — спрашивает Скарпетта, когда они подходят к спальне вслед за Марино.