— Пытаюсь выяснить, что тут происходит. Это связано со смертью той девочки. Вчера собиралась пообедать с доктором Филдингом. Ты должна его помнить.
— Конечно, помню. Как у него дела? Я и не знала, что он еще там.
— Не очень хороши, — отвечает Скарпетта.
— Помню, мы с ним ходили в спортзал. Качаться.
— В спортзал он больше не ходит.
— Черт! Вот это сюрприз. Джек не ходит в спортзал? Это же все равно что… Ну, я даже не знаю, с чем сравнить. Наверное, и не с чем. У меня просто нет слов. Видишь, что случается, когда ты уезжаешь? Все разваливается.
— Ты зря стараешься подольститься. Я сегодня не в том настроении.
Люси виновато вздыхает. Это из-за нее Скарпетта не смогла уехать в Аспен.
— Ты говорила с Бентоном? — небрежно спрашивает она.
— Он занят. Работает.
— Но это же не значит, что ты не можешь ему позвонить. — Люси чувствует себя виноватой и начинает злиться.
— В данный момент именно так оно и есть.
— Он что же, сказал, чтобы ты ему не звонила? — Она представляет Генри в городском доме Бентона. Генри наверняка подслушивает. Конечно, подслушивает. Беспокойство и стыд сплетаются в тугой узел, и ей становится не по себе.
— Вчера вечером я пошла к Джеку домой, и он мне не открыл, — меняет тему Скарпетта. — И у меня было такое ощущение, что он дома. Но к двери не подошел.
— И что ты сделала?
— Ушла. Может быть, он просто забыл. Ему здесь нелегко приходится. Много работы, постоянный стресс.
— Дело не в этом. Скорее всего он не хотел тебя видеть. Может быть, потому что уже поздно. Может быть, все зашло слишком далеко, я тут провела небольшое изыскание. Проверила, что за тип этот доктор Джоэль Маркус. Да, знаю, ты меня не просила. Но ты бы, наверно, и не стала просить, так ведь?
Скарпетта не отвечает.
— Послушай, он, очевидно, знает о тебе едва ли не все. Почему бы и тебе не узнать о нем кое-что? — Молчание Кей задевает ее, она злится и ничего не можете собой поделать.
— Хорошо, — уступает наконец Скарпетта. — Не думаю, что в этом есть необходимость, но раз уж ты это сделала, можешь поделиться со мной. Должна признать, работать с ним нелегко.
— Что меня удивило, — с облегчением говорит Люси, — так это то, что информации крайне мало. Как будто у него и жизни никакой нет. Родился в Шарлотсвилле. Отец работал учителем в муниципальной школе. Мать погибла в автомобильной аварии в шестьдесят пятом. Поступил в Виргинский университет. Закончил медицинское отделение, в системе судебно-медицинской экспертизы Виргинии не работал до тех пор, пока его не назначили в Ричмонд на твою прежнюю должность.
— Что он до прошлого лета не работал судмедэкспертом, это я тебе и так могла сказать, — отвечает Скарпетта. — И для этого не надо ни тратиться на дорогущие проверки, ни взламывать коды Пентагона или что там еще. Даже не знаю, должна ли я все это слушать.
— Между прочим, — продолжает Люси, — его назначение на такую должность — это нечто невероятное.
Неслыханное. Какое-то время он работал патологом в небольшой больнице в Мериленде. К судебной медицине никакого отношения не имел и только в сорок с чем-то отправился на стажировку. Между прочим, аттестацию прошел не сразу — в первый раз завалил.
— Где он стажировался?
— В Оклахома-Сити.
— Даже не знаю, зачем я тебя слушаю.
— Поработал недолго судебно-медицинским экспертом в Нью-Мексико. Чем занимался с девяносто третьего по девяносто восьмой сведений нет. Разве что успел развестись. Детей нет. В девяносто девятом переехал в Сент-Луис, где и работал в службе судебно-медицинской экспертизы до назначения в Ричмонд. У него двенадцатилетняя «Вольво». Собственного дома нет и никогда не было. Возможно, тебе будет интересно узнать, что сейчас он снимает дом в округе Энрико, неподалеку от торгового центра «Уиллоу-Лон».
— Мне это все ни к чему, и слышать не желаю, — говорит Скарпетта. — Хватит.
— Не арестовывался. Я подумала, что тебе это будет интересно. Есть несколько нарушений правил дорожного движения, ничего серьезного.
— Так нельзя. Прекрати. Не хочу тебя слушать.
— Не хочешь — не надо, — отвечает Люси обиженным тоном, как будто это ее оскорбили в лучших чувствах. — Все равно больше ничего нет. Могла бы и еще всего разузнать, но пока только это. Предварительный отчет.
— Люси, я знаю, что ты пытаешься помочь. Спасибо. Не хотела бы оказаться объектом твоего внимания. Он нехороший человек. Не знаю, чего добивается, но пока мы не узнаем чего-то такого, что прямо указывает на его некомпетентность, нарушение профессиональной этики или потенциальную опасность, я и слышать о нем не хочу. Ты меня понимаешь? Пожалуйста, не копай больше.
— А разве он уже не опасен? — спрашивает Люси тем же тоном оскорбленного достоинства. — Поставь такого неудачника на руководящую должность, и он сразу становится опасен. Боже мой. Да кто его назначил? И почему? Представляю, как он тебя ненавидит.
— Я не желаю об этом говорить.
— Губернатор — женщина, — продолжает Люси. — Какого черта женщина назначает на такую должность лузера?
— Я не хочу об этом говорить.
— Конечно, в половине случаев выбор определяют не политики. Они только подписывают бумаги. Возможно, у нее и других проблем хватало.